Вечная кровь

Евтушенко Алексей Анатольевич

Когда все трое сели, женщина продолжила:

– Меня зовут пани Стефания. Можно пани Стефа. В основном, вы будете иметь дело со мной. От меня получать инструкции и деньги, мне докладывать о проделанной работе и о том…

– Одну минуту, – сказал Андрей.

– В чём дело? – нахмурилась пани Стефа. – Я ещё не закончила.

– Возможно, и не придётся, – он широко улыбнулся. – Давайте договоримся сразу, чтобы потом не было недоразумений. Как нынче принято выражаться, на берегу. Моё имя – Андрей Владимирович Сыскарёв. Друзья и враги зовут Сыскарь. Клиенты – Андрей или Андрей Владимирович. Вы, так как мы, судя по всему, почти ровесники, можете звать Андреем. Так вот. Докладываю

о проделанной работе я только один раз, но в двух случаях – когда она выполнена полностью, и, когда выполнить её не представляется возможным. Далее. Никаких инструкций от клиентов я не получаю, поскольку действую абсолютно самостоятельно, на свой страх и риск. Я могу попросить о помощи или об услуге, но только в интересах дела. Что касается денег, то, если мы договоримся, вы заплатите мне один раз сегодня и второй – после того, как я найду вашу дочь. У вас дочь пропала, я правильно понял?

– Да, – сказала пани Стефа. – Дочь, – её голос едва заметно дрогнул. – Богдана… – она взяла бокал и сделала несколько торопливых глотков.

– А если не найдёте? – спросил мужчина и поднялся с кресла. – Это не вам, продолжайте.

Теперь Сыскарь увидел, что в правой руке, возле уха, он держит смартфон и, судя по чуть отстранённому взгляду, внимательно слушает какого-то собеседника.

«Но не настолько внимательно, чтобы не услышать меня».

Мужчина сделал круговой жест левой кистью. Молодой человек по имени Иван подошёл к креслу и развернул его на сто восемьдесят градусов. Мужчина благодарно кивнул и уселся, продолжая держать смартфон возле уха.

– Если не найду, верну аванс. За вычетом, разумеется, накладных расходов, – ответил Сыскарь.

– Я понял, – сказал мужчина в трубку. – Спасибо, будем думать. Перезвоню.

Он выключил смартфон, положил его на столик, затянулся сигаретой и выпустил дым к потолку.

– И каков аванс? – спросил. Был он явно старше всех здесь присутствующих. Лет за пятьдесят, среднего роста, полноватый, широкоплечий, с редкими, словно прибитыми пылью, коротко стриженными волосами.

– Треть от всей суммы за работу.

– Коля… – произнесла пани Стефа.

– Подожди, Стефа.

Женщина молча налила себе воды и откинулась на спинку кресла.

О как, подумал Сыскарь, значит, всё-таки, есть тут не только хозяйка, но и хозяин.

– И сколько вы хотите за всю работу? – спросил хозяин.

– Если найду за неделю или меньше, начиная с завтрашнего, дня, тридцать тысяч долларов. Аванс – десять тысяч. Если потребуется больше недели, то с каждым днём сумма будет уменьшаться на тысячу долларов. То есть, если на поиски уйдёт десять дней, вы заплатите двадцать семь тысяч. Две недели – двадцать три тысячи. И так далее, вплоть до двадцати дней, когда сумма, за вычетом аванса, становится нулевой. После этого поиски прекращаются, и аванс возвращается. Или не возвращается, если есть результат. Не важно, хороший или плохой.

– То есть? – нахмурился мужчина. – Что значит, хороший или плохой?

– Он имеет в виду, что наша девочка может оказаться мертва, – сказала тихо пани Стефа. – Так?

– Увы, – кивнул Сыскарь. – Как ни неприятно об этом говорить, такое случается. Не часто. Но случается.

– Звонков о выкупе не было, – резко сказал мужчина и затушил сигарету в пепельнице.

Сыскарь едва заметно пожал плечами.

– Сима, – мужчина посмотрел на Симая.

– Что, Николай? – цыган сидел на стуле в свободной позе, забросив ногу за ногу. Только шляпу снял и держал её небрежно за поля двумя пальцами.

– Ты уверен в этих людях?

– Как в себе, – твёрдо ответил кэрдо мулеса, даже сел ровнее.

– Уверенности

мало, – сказала Стефа. – Нам нужно, чтобы вы нашли нашу девочку.

– Приложим все силы, – сказал Сыскарь. – Это единственное, что я могу вам обещать.

– Хорошо, – сказал мужчина после непродолжительного молчания. – Мы принимаем ваши условия. Подождите.

Он поднялся и вышел из гостиной.

– Я бы не советовала вам нарушать условия нашего соглашения, – сказала пани Стефа. – Но не подумайте, что это угроза. Просто… просто мы очень любим свою дочь, и … – она умолкла и снова припала к бокалу с водой.

«И сочтём глубочайшим личным оскорблением, если вы попытаетесь нас обмануть», – мысленно закончил фразу Сыскарь.

Вернулся мужчина и положил на стол пачку долларов.

– Ваши десять тысяч, – сказал он. – Забирайте.

– Спасибо, – Сыскарь, не считая, спрятал деньги во внутренний карман куртки. – Как я понимаю, мы начали работать?

– Да, – сказал Николай.

– Тогда у меня сразу вопрос. Ваша дочь жила с вами?

– Разумеется.

– Нам хотелось бы осмотреть её комнату. А также посмотреть содержимое компьютера, телефона, планшета… Вообще любого гаджета, принадлежавшего ей, где есть чип и память.

– Мы уже смотрели, – сказала пани Стефа. – И очень внимательно. Увы, ничего.

– И всё-таки.

– Проводи их, Стефа, – сказал Николай.

Они вышли в прихожую, повернули направо и по широкой каменной лестнице поднялись на второй этаж. Сквозь витражное арочное окно на промежуточной площадке между первым и вторым этажом лился разноцветный утренний свет.

Комната Богданы, расположенная с восточной стороны особняка, была, как прикинул Сыскарь, около тридцати метров квадратных площадью и выходила окнами и балконом в сад. Высокие потолки, тяжёлые светло-голубые шторы и дорогие обои в бледно-синих фантастических цветах. Широкая деревянная кровать у стены, вычурная люстра с множеством хрустальных висюлек, зеркальный шкаф-купе, несколько полок с книгами, компьютерный стол, кресло и два стула с высокими спинками возле журнального столика. Газовый, покрытый изразцами, камин. На стене над кроватью – картина в раме. Портрет Богданы Король. Написано тщательно, даже искусно, но без художественного блеска. Умело раскрашенная фотография по большому счёту. Правда, девушка красивая, ничего не скажешь. Взяла всё лучшее от мамы и папы.

– Компьютер можно включить? – спросил Андрей.

– Конечно, смотрите. Там нет пароля, – ответила хозяйка дома.

– Ирина, займись.

– Хорошо.

– Почта и соцсети в первую очередь, – напомнил Сыскарь.

– Да.

– Когда вы в последний раз видели вашу дочь? – он повернулся к пани Стефе. Та негодующе дёрнула плечами (не понравилось слово «последний» в данном контексте, догадался Сыскарь, ничего, это по-русски, потерпит), но ответила:

– Три дня назад. Семнадцатого сентября. В первые сутки мы беспокоились, конечно, но не очень сильно. Дело в том, что накануне у нас был разговор… как бы это сказать… В общем, мы поспорили. Она требовала большей свободы, мы с отцом возражали.

– Ей было мало свободы?

– Видимо, она так считала. Мы с Николаем думали иначе.

– Подругам, друзьям звонили?

– И не раз. Никто ничего не знает. Она просто не вернулась домой. Телефон отключён и отследить его невозможно. Пробовали те, кто в этом очень хорошо понимает. Ничего. Планшет тоже был с ней… – голос пани Стефы дрогнул, она прижала ладони к лицу и заплакала. Тихо и очень-очень горько.

– Ну-ну, – Андрей осторожно подвёл безутешную мать к креслу, усадил. – Мы найдём её, обязательно. Но нам потребуется ваша помощь.