Вечные любовники
Шрифт:
— Вы ведь были здесь в сочельник, — припомнила она.
— Совершенно верно. — Он поставил джин с мятой на картонную подставку с рекламой пива «Гиннесс». — Я вас тоже видел.
Он сделал глоток пива «Дабл-Дайамонд» и тщательно вытер пену с усов. Теперь стало ясно: надежды на то, что можно будет, выйдя на улицу, обнять ее, нет никакой. Такое было возможно только в его воображении; вечно он, как сказала бы его мать, принимает желаемое за действительное. Но ясно было и другое: вернувшись сегодня вечером домой с опозданием минут на двадцать пять — тридцать, он ни за что не скажет Хильде, что беседовал с продавщицей из аптеки Грина насчет поездки на Коста-Брава. Не скажет даже, что был в «Барабанщике». Скажет, что их задержал Блэкстафф — обсуждался новый пакет, его предлагает этим летом в Германии и Люксембурге
— Нас интересуют последние две недели мая, — сказала Мари. — Мэвис в это время тоже будет свободна.
— Мэвис?
— Моя подруга, мистер Бритт.
Хильда сидела в гостиной, смотрела «Полицейские машины» и пила красное вино VP.
— Твой ужин в духовке, — сказала она.
— Благодарю, — отозвался он.
Иногда, возвращаясь с работы, он ее не заставал. Она ходила к друзьям, мистеру и миссис Фаулер, с которыми пила вино и играла в бридж. Бывало, она отправлялась в закрытый клуб, где играли в карты и в бильярд. Хильда любила светскую жизнь, но всегда заранее предупреждала, когда ее не будет, и оставляла ужин в духовке. Часто в дневное время она ходила нанизывать бусы к Вайолет Паркс, которая занималась тем же, или Вайолет Паркс приходила на весь день к Хильде. Их работа состояла в том, чтобы нанизывать на леску пластиковые бусинки или вплетать украшения в оправу. Работала Хильда быстро и зарабатывала больше, чем если бы ходила на службу каждый день, — одна экономия на транспорте чего стоит! У нее получалось лучше, чем у Вайолет Паркс.
— Все нормально? — спросила она, когда он вошел с подносом в гостиную и тоже сел перед телевизором. — Вина хочешь?
Говорила она, не отрывая глаз от экрана. Он знал: жена предпочитает проводить время у Фаулеров или в клубе, а не сидеть с ним, хотя теперь, когда они купили телевизор, вечером вдвоем было не так тягостно.
— Нет, благодарю, — сказал он в ответ на ее предложение выпить вина и начал жевать что-то похожее по вкусу на пирожок с рыбой. Пирожка, собственно, было два: оба круглые, румяные, на блюде из оловянной фольги с углублением для соуса. В надежде, что сегодня ночью жена не станет его домогаться, он на нее покосился — иногда о ее поползновениях можно было догадаться по глазам.
— Ого! — оживилась она, перехватывая его взгляд. — Поди, ждешь не дождешься, шалунишка? — И, подмигнув, она плотоядно захихикала — кокетливый голосок никак не вязался с ее худым, высохшим лицом. Она постоянно говорила что-то в этом роде: у него, дескать, только этона уме, ему, сразу видно, очень хочется, — тогда как ему совершенно не хотелось. Норману она казалась сексуально озабоченной, и он часто задавался вопросом, как бы ему жилось с женщиной менее чувственной, чем его жена. Не раз бывало, что он, устав от любви, которой она всякий раз со страстью предавалась, лежал, вперившись в темноту, и раздумывал над тем, связан ли ее повышенный сексуальный аппетит с невозможностью иметь детей, отразился ли на ее чувственности нереализованный материнский инстинкт. Раньше, когда они только поженились, она каждый день ходила в контору, где была делопроизводительницей; по вечерам же они часто ходили в кино.
В ту ночь, после того как она заснула, он еще долго лежал без сна, прислушиваясь к тяжелому дыханию жены и думая о девушке из аптеки Грина. Перед его мысленным взором прошел весь день. Вот он выходит из своей квартиры в Патни, вот Хильда кричит ему вдогонку, чтобы он купил наждачную пилочку и зубную пасту. Вот он едет в метро и читает «Дейли телеграф». Он бережно перебирал в памяти события сегодняшнего утра, предвкушая то мгновение, когда Мари вручила ему сдачу. С загадочной улыбкой на губах он вспоминал вопросы и просьбы утренних клиентов. «Нам, пожалуйста, два билета в Ньюкасл и обратно», — обратилась к нему одна пара. «В середине недели авиабилеты дешевле?» — поинтересовался мужчина со сплюснутым лицом — он с сестрой и мужем сестры собирался на неделю в Голландию. Одна женщина спросила про Грецию, другая — про круиз по Нилу, третья — про острова
— И что я только в нем нашла? — сказала Мари своей подруге Мэвис. — Но что-то в нем определенно есть.
— Он женат?
— Такой, как он, — наверняка.
— В таком случае будь осторожна, подруга.
— У него глаза, как у Синатры. Синие-синие.
— Слушай, Мари…
— Мне нравится, что он немолод. И потом, у него потрясающие усы.
— У того, в «Интернэшнл», усы тоже ничего.
— Сравнила! Сосунок, да еще весь в перхоти!
Они вместе вышли из поезда и прямо на перроне расстались: Мари направилась в метро, а Мэвис поспешила на автобус. Как удачно, что обе жили в Рединге и каждый день вместе доезжали до Паддингтонского вокзала. Дорога занимала всего полчаса, и за беседой время проходило незаметно. По вечерам, правда, они возвращались разными поездами: Мэвис подрабатывала и освобождалась на час позже. Она была программисткой.
— Я поговорила с Мэвис. Страховку берем, — сказала Мари. В половине двенадцатого, воспользовавшись тем, что в аптеке в это время никого не было, она пришла в «Весь мир» Накануне вечером Норман сообщил ей кое-какие детали относительно страховки. Всем своим клиентам он всегда рекомендовал на страховке не экономить, но не возражал, когда Мари сказала ему, что хотела бы, чтобы не тратить лишних денег, сначала обсудить этот вопрос с подругой.
— Стало быть, заказываю вам билеты, — сказал он. — Пока вы платите только первый взнос.
Мэвис выписала чек, и Мари протянула ему розовую бумажку: «Подлежит оплате в туристическом агентстве «Весь мир».
— Я подобрал для вас еще пару буклетов, и мне бы хотелось вместе с вами их пролистать. Чтобы вы потом могли объяснить, что к чему, вашей подруге.
— Как это мило с вашей стороны, мистер Бритт. Но сейчас я должна идти — в первую половину дня отлучаться из аптеки надолго нежелательно.
— Может, вместе пообедаем?
Норман сам удивился своей обходительности. Он вспомнил про Хильду: наверно, нанизывает сейчас оранжевые и желтые бусинки под музыку Джимми Янга.
— Вместе пообедаем, мистер Бритт?
— За обедом мы могли бы обсудить содержание этих буклетов.
Он положил на меня глаз, сказала она себе. Он явно за мной ухаживает — отсюда эти буклеты и идея вместе пообедать. Что ж, почему бы и нет? Мэвис она сказала правду: он ей приглянулся, особенно его усы — такие холеные, блестящие, как будто он их чем-то смазал. И имя «Норман» ей тоже нравилось, — Хорошо, — сказала она.
Идти в закусочную «Сандвичи Бетга» никакого смысла не имело: есть там приходится стоя, сандвичи подают на картонных тарелках.
— Давайте пойдем в «Барабанщик», — предложил он. — Я освобождаюсь в двенадцать пятнадцать.
— Значит, встречаемся в половине первого, мистер Бритт.
— Буду ровно в половине первого. И захвачу буклеты.
И опять он подумал о Хильде. О ее жилистых, бледных руках и ногах, о том, как она фыркает и причмокивает. Иногда, когда они вместе смотрели телевизор, у нее возникало внезапное желание усесться к нему на колени. С возрастом она станет хуже — еще более костлявой, да и волосы, и без того жесткие, будут сухими и седыми. Он любил, когда она по вечерам уходила в клуб или к своим друзьям Фаулерам. И все же он был к ней несправедлив: во многих отношениях она была ему неплохой женой. Но это не значит, что надо залезать на колени мужу, пришедшему домой после целого рабочего дня!