Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А
Шрифт:
— Я говорю не о последних пятнадцати днях. Я слышала, что уже через неделю можно неплохо устроиться. Это так?
— Если вы получите работу как участница Игр, вам гарантирован минимум оплаты десять тысяч в год. Но конкурентов у вас, насколько я знаю, немало.
— Я способная, — ответила Тереза. — К тому же у меня положение безвыходное. Значит, смогу.
Госсейн сомневался, однако пожалел девушку.
— Если хотите, я коротко изложу вам основные положения.
Он замолчал, но она быстро отозвалась:
— Пожалуйста, прошу
Госсейн вздохнул. Он понимал, что его попытка объяснить ей хоть что-нибудь не имеет смысла, и неохотно начал:
— Мозг человека, условно говоря, делится на две основные части: кору и таламус. Кора — это центр логической мысли, таламус — центр эмоциональных реакций нервной системы организма. Вы бывали в Институте семантики?
— Да, там очень красиво, — сказала Тереза. — Драгоценные камни, серебро, золото…
Госсейн помолчал.
— Я говорю о другом. На одной из стен в картинках рассказана история… Вы ее видели?
— Не помню. — Она почувствовала его недовольство. — Зато я видела самого директора, — как его? — с бородой.
— Лавуазье? — Госсейн нахмурился. — Разве он не погиб несколько лет назад в автомобильной катастрофе? Когда вы его видели?
— В прошлом году. Он сидел в кресле на колесах.
Госсейн задумался. Он решил сначала, что память вновь отказывает ему, но зачем неизвестный, который экспериментирует с его мозгом, скрыл, что Лавуазье все еще жив? Однако он продолжал:
— Мозг человека — и кора, и таламус — обладает необычайно широкими возможностями. Но их надо уметь реализовать. Самое главное — правильно координировать действия коры и таламуса, достигнуть их полной интеграции. Если этого не произошло — личность не может считаться полноценной. Но если интеграция достигнута — нервная система становится практически неуязвимой, она в состоянии вынести любой шок.
Госсейн замолчал, он вспомнил события этого дня.
— Что случилось? — быстро спросила девушка.
— Ничего. Продолжим утром.
Он внезапно почувствовал, что сильно устал. Но прежде чем провалиться в сон, он почему-то вспомнил, как детектор лжи сказал: «В нем чувствуется необычайная сила».
Он проснулся, когда солнце сияло. Тереза Кларк исчезла. Он осмотрел все кусты и убедился, что ее нигде нет. Госсейн вышел на шоссе и огляделся.
Шоссе было забито транспортом, по тротуарам шагали нарядные люди, воздух звенел от городского шума — рев машин, людские голоса. Зрелище поднимало тонус. Госсейн ощутил, что свободен. Девушка исчезла, и это доказывало, что ее появление было случайным, а не входило в какой-то фантастический план, для осуществления которого его полностью лишили памяти. Он почувствовал облегчение. И ему не придется больше заботиться о ней.
В толпе внезапно мелькнуло знакомое лицо. Тереза Кларк с двумя пакетами в руках стояла рядом.
— Я принесла завтрак, — сказала она. — Лучше позавтракать на траве с муравьями, чем в ресторане, набитом людьми.
Они принялись за
— Кстати, как зовут вашего босса?
— Что? — Тереза, расправившись с тостом, рылась в сумочке. Услышав вопрос, она вздрогнула и с удивлением посмотрела на него. Затем лицо ее прояснилось. — А, вы о нем!
— Да, — твердо ответил Госсейн. — Как его зовут?
Девушка полностью владела собой.
— Не хочу вспоминать о нем, — сказала она и переменила тему разговора. — Скажите, много надо выучить для первого испытания?
Госсейн ответил не сразу. Он не был уверен, что должен настоять на ответе на свой вопрос. В конце концов, спешить некуда.
— Нет, — сказал он. — Первый день Игр — предварительный. Нужно зарегистрироваться, получить направление в одну из кабин и там ответить на вопросы. Я интересовался историей Игр за последние двадцать лет — информацию о более раннем периоде Машина не выдает — и знаю, что на первом этапе вас просят просто сказать, что такое ноль-А, ноль-Н, ноль-Е. Задумывались вы об этом или нет, но жить на Земле и не иметь хотя бы общего представления о концепциях ноль-А невозможно. Они развиваются уже не одно столетие. Люди не запоминают определения и формулировки, но если вы действительно хотите…
— Конечно, хочу, — ответила девушка. Она достала из сумочки портсигар. — Закурим?
Блеснуло на солнце золото. Бриллианты, изумруды, рубины полыхали на крышке. Автоматически прикуренная сигарета высунулась в отверстие. Конечно, золото могло быть подделкой, а драгоценные камни пластиковыми, но портсигар не был серийным изделием и выглядел вполне натурально. Госсейн оценил его приблизительно в тысяч двадцать пять долларов.
— Нет, спасибо, — ответил он, оправившись от изумления. — Я не курю.
— Это очень мягкие сигареты, — настаивала девушка. — Особый сорт.
Госсейн покачал головой. Девушка пожала плечами, вынула зажженную сигарету, с наслаждением затянулась и бросила портсигар в сумочку. Похоже, ей и в голову не пришло, что безделушка могла произвести такое впечатление.
— Давайте продолжим занятия, — сказала она. — Когда вы мне все объясните, можно будет расстаться, а вечером встретиться здесь. Договорились?
Поведение Терезы Кларк раздражало Госсейна, он не мог смириться с ее бесцеремонностью. Он почти не сомневался, что ее появление не случайность и что она, по-видимому, имеет отношение к неизвестному, экспериментирующему с его мозгом. Нельзя дать ей ускользнуть.