Вечный мент или Светоч справедливости
Шрифт:
Я хмыкнул. Адская мораль показалась мне сомнительной. Но история рогатого сказочника понравилась. Была в ней злая изюминка. Такого человека, как я, только злая сказочка и может позабавить.
– Расскажи еще одну, – попросил я.
– Как-нибудь в другой раз. На другом кругу ада. А пока посмотри-ка лучше, какое зрелище открывается внизу?
Там, и правда, было на что посмотреть. Обширное огненное озеро, заключенное в кольцо каменного крошева, кишело человеческими телами. Люди вопили, топили друг дружку, рвались из огня. Ползли по острым, мокрым от крови камням. Благодаря бушующему пламени и яркому солнцу булыжники сверкали, как алмазы. Вокруг озера сновали адские существа самых причудливых обличий, сбивая грешников
– Что это? – спросил я.
– Suscitatio peccatorum, – проговорил Кухериал торжественно и перевел для меня: – Воскрешение грешников. Герцог Велиал повелел грешникам первого круга воскресать в огненном озере и ранить тела об острые камни, когда они выползают на берег. Весьма изощренное рождение из небытия для новых мук.
– Мертвые тоже могут воскресать? – удивился я.
– Разумеется. Они обречены на вечные муки, и мы делаем все для того, чтобы эти муки продлить. В аду падшие души обзаводятся хрупкой человеческой оболочкой, способной испытывать страдания. Оболочка эта, как в человеческой жизни, так и после смерти, настолько хрупка, что не выдерживает самого простого воздействия. А поскольку муки вечные, со смертью оболочки для грешника ничего не кончается. Он снова рождается для страданий.
– И так на всех кругах?
– Конечно, нет. Фантазия высших демонов безгранична. В Пределе чревоугодия, к примеру, грешники вырастают в коконах на деревьях. Кокон лопается, и они, задыхаясь, в потоках крови извергаются в наш мир. На пятом кругу, в пределе похоти, рожденные выходят из огромной вагины, покрытой шипами, сдирая о них кожу. В Пределе гордыни есть долина смерти. В ней воскрешаемые находят себя под землей, похороненные заживо. И прорывают себе путь наверх. Выбираются далеко не все. Некоторым не хватает воздуха. И тогда все начинается заново. Но спешить им некуда. Впереди у них целая вечность…
Меня охватили весьма противоречивые чувства. С одной стороны, я не был грешником за порогом смерти и мог не опасаться всех этих ужасов. С другой, я испытывал нечто похожее на страх. Не смертный ужас, а животный страх… Мне много раз приходилось сталкиваться с неоправданной жестокостью, но она, по крайней мере, носила характер упорядоченный и не становилась общим правилом. Здесь же – жестокость была поставлена во главу угла, ей подчинялось все вокруг. И все вокруг было направлено на то, чтобы доставить как можно больше страданий человеческим существам. Хоть они и умерли, но внешне ничем не отличались от обыкновенных людей. Я осознал, что ад влияет на меня угнетающе.
– Обрати внимание на следующую местность, – заметил Кухериал, – мы подлетаем к Долине ночных кошмаров. Здесь у нас эдакий адский Диснейленд. Построен для грешников по проекту Зарах Ваал Тарага. Все пережитые при жизни ночные кошмары здесь становятся реальностью. Это и путешествие над пропастью, когда опасность разбиться необычайно высока. И лестница, ведущая в никуда – по ней нельзя спуститься, можно только подниматься и подниматься до бесконечности, выбиваясь из сил. Лифт, опрокидывающий вас в глубокую пропасть, он увозит в неизвестном направлении. Но грешник точно знает, что лифт везет его к смерти. Здесь есть и пустой квартал, где нет людей, но за тобой охотятся демоны, они очень похожи на людей, только лиц у них нет.
Громадную долину накрывало черное облако. Сквозь вязкий туман можно было разгличить бесконечный многоярусный лабиринт, погруженный в землю. Ни один архитектор не смог бы вопроизвести этот величественный и страшный колосс, словно вдавленный в недра. Снизу слышались крики жертв, исполненные отчаяния, было ясно – все эти люди испытывают бесконечный ужас.
– Впечатляет? Меня тоже. Ночной кошмар, от которого нельзя пробудиться. Лучше и придумать ничего нельзя.
– Расскажи хотя бы об одном кошмаре, который они видят, – попросил я.
– Интересуешься? – обрадовался Кухериал. – И правильно. До чего же причудливый инструмент – человеческий мозг. Он способен измыслить такое, что порой даже демонам не под силу. Человек, представь себе, самостоятельно находит для себя самое чудовищное наказание. Ну, вот, к примеру. Есть тут одна девица, очень привязана к своим родственникам. А во сне видит, как все они сгорают в огне. Да еще простирают к ней руки: «Спаси нас, спаси!» А она при этом с места не может сдвинуться. И глаза закрыть. Ей остается наблюдать, как всех их пожирает пламя. Другой пример. Грешник входит в просторное помещение, где стены выложены старым растрескавшимся кафелем. Местами он закрашен серой краской. Тусклый свет дает одна единственная лампочка. Почему-то все помещение затянуто бельевыми веревками. А в углу свалены трупы, много трупов. Они странные, бледные, лысые, практически без лиц. Глаза есть, губы, но все – бесцветное. И тут человек понимает, что ему надо развесить эти трупы на веревках, а потом разгладить утюгом. Тогда они превратятся в подобие простыни, и на них можно будет спать. Кошмары полны бреда. Третий неизменно просыпается ночью рядом со своей возлюбленной. И вдруг видит, что у нее на голове вздутие. Он касается этого вздутия, берется за него пальцами и вынимает из ее головы хрящ. После чего она издает стон и умирает. И он понимает, что лишился Любви всей своей жизни. Бесконечное отчаяние – вот, что он испытывает. И все эти страдания – плод греха уныния. Некоторые почему-то полагают, что их земное существование – ад. Занятная теория. Таких после смерти ожидает подлинный ад.
Я в ответ на эти откровения промолчал, обуреваемый тягостными чувствами. Под сердцем ныло. Нет, меня нисколько не напугало услышанное, хотя все эти истории были наполнены потусторонней жутью. Я ощутил боль за тех, кто оказался в этой долине, и не покинет ее никогда. Даже вдуматься страшно – никогда. Уже одно только это слово, повторенное несколько раз, способно вызвать отчаяние. Эти люди, кем они были в прошлой жизни? Они перенеслись сюда сразу после смерти, и попали вдруг в свой самый страшный сон. И будут видеть его всегда. Всегда! Вечность трудно представить. Как невозможно вообразить бесконечную вселенную. Но разве могут страдания длиться вечно? Я решил, что надо подробнее расспросить Кухериала о сроках и методах адского наказания. Человек привыкает ко всему. Так устроены наши органы чувств. Или, умерев, он становится более уязвим? Или падшие могут воздействовать на ощущения тех, кто уже находится за чертой смерти?
– Подлетаем, Васисуалий, – возвестил бес.
На горизонте показалась громада дворца герцога Предела лености. Крышей строению служил свод подземного царства. Казалось, будто в незапамятные времена потолок первого круга рухнул и придавил древнюю постройку. В своде остались трещины, разбегающиеся от вонзившегося в потолок шпиля. Сам дворец издали напоминал иглу, таким он был длинным, вытянутым кверху. По мере приближения стали видны многочисленные окна, забранные ажурными решетками и опоясывающие дворец лестницы и балконы.
– Впечатляет? – спросил Кухериал.
– Что ты все – впечатляет, впечатляет? – буркнул я. – Нормально. И не такое видали. Ну, здоровенный небоскреб, да. Но я бы не сказал, что очень новый.
– Герцогский дворец – отражение личности его хозяина. Этот величественный замок – само совершенство. Разве ты не хотел бы жить в таком?
– Только при наличии легиона слуг. Убирать замучаешься. Хотя… можно жить в комнате, пока не заполнишь ее грязью до основания, а потом переходить в другую. Судя по размерам дворца, на мой век хватит.