Вечный мент или Светоч справедливости
Шрифт:
– Неужели зависть – такой страшный грех? – спросил я. Мы как раз пролетали над парочкой кубов, где десятки грешников, действуя почти синхронно, накидывали на крюки веревки. Собирались покончить с собой, как будто не были давно мертвы. – Мне кажется, зависть – такая мелочь в сравнении с убийством, например.
– Это стойкое заблуждение. Нет грехов менее и более серьезных, – Кухериал заметно разволновался. – Все грехи абсолютно равны. Все числятся смертными. И ты очень обидишь герцога Левиафана, если он вдруг услышит, будто грех зависти менее серьезен, чем другие. Нет, зависть – великое зло. Именно она заставляет людей совершать самые неблаговидные поступки. При этом они всегда находят себе оправдание, так уж устроен человек. Те грешники, которых ты видишь внизу, не просто завидовали, от зависти они сделали много
– Не знаю, – ответил я, – у меня никогда не было злобных начальников. Только честный командир. А все, кто заставлял меня нервничать, уже умерли.
– Ты обязательно покончишь со Светочем, – глаза Кухериала полыхнули огнем: – Я воспитал тебя настоящим убийцей!
Отеческие нотки в голосе меня покоробили.
– Остынь, рогатый, – попросил я. – А не то примкну к экзорцистам.
После этой угрозы Кухериал от меня отстал надолго. Здорово обиделся…
– Хорошо тебе лететь налегке, – стали изводить беса нытьем наши провожатые. – А нам тащи этого здоровяка. Сколько он весит? Пару тонн, не иначе.
Так продолжалось не меньше часа по моим ощущениям. В конце концов, бес вскричал, что ему надоели эти причитания.
– Идите на посадку! – орал Кухериал. – Я заберу его! Можете быть свободны!
Демоны мигом приземлились на очередном горном плато. Я пересел на спину беса, и мы распрощались с крылатыми завистниками.
– Жуткие зануды, – пожаловался искуситель. – Как и все на этом кругу. Знаешь, я чувствую, что в меня проникает местная атмосфера. Я начинаю завидовать этим придуркам. Занудой быть хорошо. Тебя не донимают окружающие. Можно погрузиться в спасительное и созидательное одиночество.
– Одиночество – это, по-твоему, хорошо? – спросил я.
– Я сказал, спасительное и созидательное. Одиночество одиночеству рознь. Все индивидуально. Тебе бы следовало больше размышлять о подобных вещах. Думать иногда, знаешь ли, очень полезно.
– Рассказал бы лучше адскую сказочку, – попросил я, меня одолевала скука – остаточное явление после первого круга – и зависть к тем, кому были доступны зрелища, – все лучше, чем наставлять на путь истинный.
– Хорошо, – согласился бес, – адские притчи я очень люблю. В них сокрыт высший смысл бытия. Главное, внимательно слушать и делать правильные выводы… Слушай притчу о мудром царе. Был в древности, сказывают, один удивительный город, где правили только цари из далеких стран, не знакомые ни с обычаями, ни с законами этого города. Все они были младшими братьями и кузенами настоящих царей, и в далеких странах у них не было не малейшего шанса взойти на престол. Оказавшись на троне этого города, все новые правители тут же предавались суетным удовольствиям и рассеянной праздности, счастливые оттого, что их выбрали на царство. Никто из них не знал, что правление его продлится ровно год, затем царя, вконец обнаглевшего и разжиревшего от сытой, полной удовольствий жизни, ссылали на необитаемый остров, где он терпел разного рода лишения и жил в ужасающей бедности. Но однажды прибыл в город необычный мудрый царь, был он полон честолюбивых замыслов и мечтал сделать выбравший его город самым величественным и богатым местом на свете. Случилось так, что рядом с ним оказался верный советник. От этого достойного человека узнал мудрый царь об ожидающей его участи, и все свои богатства отправил в место ссылки, а сам стал влачить жалкое существование – целый год отказывал себе во всем, переправляя золото и драгоценные камни на остров. Когда же время его правления подошло к концу, отправился он к месту ссылки – и не застал там ничего. Все его богатства верный советник давным-давно отправил на собственный островок в другой половине мира, где сам стал правителем. Мораль этой притчи проста и понятна. Даже мудрого царя можно объегорить, было бы желание.
– Сдается мне, мораль у этой притчи совсем другая, – сказал я, – когти надо рвать сходу, а то останешься без навара.
Кухериал хрипло захохотал.
– А я что говорил? У адских притч мораль всегда многомерна, каждый понимает в меру своей…
– Испорченности?
– Продвинутости. Насколько твое сознание готово к восприятию, настолько зрелый вывод ты в результате делаешь. Вот ты, Васисуалий, похоже, дозрел до правильных выводов.
Следом за пустынными территориями потянулась удивительная местность. Мне она напомнила зоопарк. Только в клетках держали не зверей, а людей. Некоторые из них сидели за пиршественными столами. Другие играли в гольф. Третьи принимали гидромассажные ванны в окружении прекраснейших женщин. Бесконечное многообразие картин – безбрежные ряды клеток. И у каждой стояла толпа, припав к узорчатой решетке. Не отрывая глаз, люди жадно впитывали зрелище красивой жизни.
– Очень простое наказание, – поведал Кухериал. – Грешники жаждут попасть внутрь. Но всегда будут снаружи.
– А те, что внутри? Они, похоже, наслаждаются… Наверное, это праведники?
– Праведников в аду нет. Это те же завистники. Только у них хватает империалов на то, чтобы наслаждаться. Пока хватает.
– Как же они зарабатывают, если постоянно торчат возле клеток?
– По-разному. Некоторым одалживают демоны Мамона. Выдают кредит. Правда, потом они попадают в рабство. Но зато некоторое время чувствуют себя очень комфортно.
– Одни грешники в рабстве у других?
– Именно так. Пока существует человечество, будет существовать неравенство. Это только боженька и коммунисты утверждают, что все люди равны. На самом деле, одни равны, а другие равнее.
– А грешники что-нибудь едят? – заинтересовался я.
– Что за нелепая мысль! Конечно, нет, – возмутился бес. – На шести кругах у них нет такой необходимости. А в Пределе чревоугодия дохнут с голодухи.
– Не хотелось бы и мне так же подохнуть.
– В каком смысле?
– Жрать хочу! Я же не грешник. Желудок уже подводит. Я почти сутки ничего не ел.
– Я не подумал об этом, – признал бес. – Мы, падшие, можем есть, когда захотим и что захотим. Постоянной потребности в пище у нас нет.
– А у меня есть. Так что ты уж раздобудь что-нибудь по-быстрому. Сделай пассы руками, вызови бифштекс или, на худой конец, гамбургер.
Кухериал замолчал.
– К людоедству у тебя склонности нет… – задумчиво проговорил он через некоторое время.
– Конечно, нет!
– Спокойнее, я просто размышляю… Не вижу иного выхода. Придется раздобыть какой-нибудь человеческой еды за империалы.
– Во-во, раздобудь. Не жалей наличных на важное дело.
– Хотя нет, – оживился Кухериал, – я вспомнил, тут неподалеку есть деревня. В ней наверняка будет какая-нибудь человеческая еда.
– Здесь, деревня? Откуда?
– Там живут богатые грешники. Любят пировать. Могут себе позволить быть гурманами.
– Так полетели скорее, – оживился я.
– Уже летим.
– Будешь платить за еду империалами?
– Еще чего не хватало. Вломимся в дом победнее, где охраны нет, и наберем еды. А то они совсем расслабились. Забыли, что в аду. Сам черт им, понимаешь, не брат.
Нашим разбойным планам не суждено было осуществиться. По прибытии мы застали отлично укрепленное поселение – по периметру оно было обнесено высоким забором с колючей проволокой. Возле забора дежурили тучные демоны, вооруженные до зубов, впрочем, зубы у них тоже имелись – акульи в три ряда. Демонстрируя страшные пасти, они жестами показали нам – снижайтесь.