Веди свой плуг по костям мертвецов
Шрифт:
Поэтому она карандашом рисовала себе красивые брови, а на веках – крошечные черточки, притворяющиеся ресницами; иллюзия была абсолютной. На голове всегда носила тюрбаны, шапки, порой даже парики или повязывала платок. Летом я удивленно разглядывала ее руки, совершенно лишенные крошечных светлых или темноватых волосков, какие есть у всех нас.
Я часто задумываюсь, почему нам нравится именно этот человек, а не другой. И у меня есть на сей счет своя Теория. Существует некая идеальная по своей гармонии форма, к которой инстинктивно стремится наше тело. Мы выбираем в других те черты, которые могли бы дополнить этот идеал. Цель эволюции – чисто эстетическая, ни о каком приспособлении к внешним условиям и речи нет. Для эволюции значение имеет красота, достижение наиболее совершенной гармонии всякой формы.
Лишь наблюдая за этой девушкой, я заметила, насколько, в сущности, уродлив наш волосяной покров – брови посреди лба, ресницы, щетина на голове, подмышки и лобок. Зачем нам эти причудливые стигматы? Думаю, в раю мы все были бы безволосы. Голые и гладкие.
Она рассказала, что родилась в деревне под Клодзко, в очень большой семье. Отец пил и рано умер. Мать серьезно болела. У нее была депрессия, и она закончила свои дни в больнице, одурманенная лекарствами. Благая Весть выживала как умела. Отлично сдала выпускные экзамены, но учиться дальше не пошла, потому что не было денег, к тому же на ее попечении оставались братья и сестры. Решила заработать на учебу, но не удавалось найти работу. Наконец ее взяла к себе владелица сети секонд-хендов, но зарплата оказалась настолько мизерной, что Благая Весть с трудом сводила концы с концами, и перспектива учебы с каждым годом делалась все более призрачной. Когда в магазине никого не было, девушка читала. Я знала, чтo именно, потому что она ставила книги на полку и одалживала клиентам. Мрачные триллеры, готические романы в потрепанных обложках с изображением Летучей мыши. Монах-извращенец, отделившаяся от тела рука-убийца, гробы, всплывшие во время наводнения. Видимо, подобное чтиво убеждало ее, что мы живем еще не в худшем из миров, и наполняло оптимизмом.
Слушая повествование Благой Вести о ее жизни, я начала было мысленно задавать все эти вопросы, начинающиеся со слов «почему ты не…» – далее следует описание того, как, по нашему мнению, следовало поступить в той или иной ситуации. Мои губы уже приготовились произнести это бесцеремонное «почему», но я вовремя прикусила язык.
Именно такова стратегия глянцевых журналов, и мне на мгновение захотелось стать похожей на них: рассказывать о том, чего мы не сделали, где ошиблись, что упустили, и наконец натравить нас на себя, заставить преисполниться к себе презрения.
Я ничего не сказала. Жизненные истории – не повод для дискуссий. Их надо выслушать и рассказать в ответ собственные. Поэтому я тоже поведала Благой Вести о своей жизни и пригласила ее домой, чтобы познакомить с Девочками. Она приняла мое приглашение.
Я обратилась по ее делу в гмину, но узнала, что для таких людей, как Благая Весть, финансовой поддержки не предусмотрено. Не существует никаких стипендий. Чиновница посоветовала взять в банке кредит. Такой, который выплачивают, закончив обучение и начав работать. Есть также бесплатные курсы компьютерщиков, портных и флористов. К сожалению, только для безработных. Так что девушке пришлось бы уволиться, чтобы иметь возможность их посещать.
Я отправилась в банк, где мне выдали кучу бумаг, которые следовало заполнить. Но значение имело только одно – Благая Весть должна учиться. И я знала, что рано или поздно она своего добьется.
Приятно сидеть в магазинчике Благой Вести. Это самое уютное место в городе. Сюда заходят матери с детьми и пенсионерки по дороге в дешевую столовую. Заглядывают охранник с парковки и озябшие продавщицы с близлежащего рынка. Каждый получает чашку горячего чая или кофе. Можно сказать, Благая Весть устроила здесь кафе.
Сегодня я должна была подождать, пока она закроет свою лавочку, после чего мы втроем, вместе с Дэном, собирались съездить в Чехию, в книжный, где продается Блейк. Благая Весть раскладывала какие-то шарфики. Она была немногословна, а уж если что-то говорила, то тихонько, и приходилось слушать очень внимательно. Последние клиенты еще рыскали между вешалок в поисках обновок. Я удобно устроилась на стуле и блаженно прикрыла глаза.
– А вы слышали, что в лесах на Плоскогорье, где-то там, у вас, появились лисы? Белые и пушистые.
Я замерла. Где-то у меня? Открыла глаза и увидела Господина с Пуделем.
– Говорят, тот богатей, у него еще такое забавное прозвище, выпустил часть животных со своей фермы, – рассказывал он, стоя передо мной, с плеча свешивалось несколько пар брюк. Пудель глядел на меня, улыбаясь по-собачьи и явно узнавая.
– Нутряк? – спросила я.
– Да-да, – подтвердил Господин, а потом обратился к девушке:
– У вас не найдется брюк, восемьдесят сантиметров в поясе?
– Никак не разыщут этого Нутряка. Исчез. Бесследно. Как иголка в стоге сена, – продолжал пожилой мужчина. – Небось сбежал со своей любовницей куда-нибудь в теплые края. Деньги у него есть, спрятаться – не проблема. Говорят, он был замешан в каких-то махинациях.
Молодой человек с бритой головой, интересовавшийся спортивным костюмом фирмы «Найк» или «Пума», а теперь искавший что-то на вешалках, сказал, почти не разжимая губ:
– Никакие это не махинации, а мафия. Контрабандой возили меха из России, а делали вид, что это с его фермы. Не сумел мирно разойтись с российской мафией, испугался и смылся.
Этот разговор меня встревожил. Напугал.
– Ваш Пудель – это он или она? – любезно поинтересовалась я, отчаянно пытаясь направить разговор в другое русло, менее мрачное.
– А, мой Максик? Парень, конечно. Пока холостяк, – засмеялся мужчина. Но его явно больше интересовали местные сплетни, поскольку он обратился к бритому и продолжил:
– Он был очень богат. Отель на выезде из Клодзко. Продуктовые магазины. Звероферма. Бойня и мясоперерабатывающий цех. Конюшни. А сколько еще того, что записано на жену!
– Пожалуйста, вот, восемьдесят сантиметров, – я протянула ему довольно приличные серые брюки.
Мужчина тщательно осмотрел их и надел очки, чтобы взглянуть на ярлычок с инструкцией по уходу.
– Да, мне нравится, возьму. Знаете, я люблю хорошо подогнанные вещи, облегающие. Это подчеркивает фигуру.
– Вот видите, какие люди разные. А я всегда покупаю так, чтобы было велико. Это дает ощущение свободы, – ответила я.
Дэн привез хорошую новость. Местный еженедельник «Клодзкий край» предложил ему опубликовать в рубрике «Поэзия» переводы Блейка. Дэн был одновременно взбудоражен и растерян. Мы ехали по почти пустому шоссе в сторону границы.
– Мне бы хотелось сначала перевести его «Письма», а потом уже вернуться к поэзии. Но раз они хотят стихи… Боже мой, что я могу им предложить? С чего начнем?