Ведьма и король
Шрифт:
– У нас мир с Эоганом, - напомнил я.
– Значит, надо этот мир нарушить.
– Ты знаешь, как?
– Почти. Я расскажу тебе, а ты решишь.
– Начинай, - велел я, и мы свернули с общей тропы незаметно от всех.
Мы остановились возле водопада, чтобы никто не подслушал наши речи. Я постелил плащ, чтобы Саар не пришлось сидеть на холодной земле.
- Всем известно, что Эоган больше всего на свете любит коней черной породы, - заговорила она.
– Вели найти красивого вороного жеребца, от которого Эоган не откажется...
– она склонилась ко мне и заговорила почти шепотом.
Я слушал и смотрел на нее с изумлением. Потом пообещал все обдумать.
Фиал я больше не видел. Много позже я узнал, что девчонка упала, когда пробиралась по горной тропе, и свернула шею.
4
Прошел еще месяц или два, и в десятый дней второго летнего месяца, когда я принимал прошения от подвластных князей, в Зеленую ветвь явился проситель. Это был сын одного из князей, чьи владения граничили с владениями Эогана. Юноше еще не исполнилось шестнадцати, и лицо у него было гладким, как у девушки. Он очень волновался, выступая перед собранием, и с трудом сдерживал слезы. Он рассказал, что на княжеский табун напали неизвестные и угнали несколько коней. Его отец бросился в погоню, но был предательски убит. Судя по следам, перед смертью он разговаривал со своими убийцами и не бежал от них.
– Кого ты подозреваешь?
– спросил я.
– У меня нет прямых обвинений, - признался он.
– Они напали ночью. Но это был кто-то из князей, у них были хорошие мечи. Рабы заметили оружие, но не разглядели лиц.
Князья сдержанно зашумели. Я краем глаза следил за Эоганом. Он задумчиво теребил бороду.
– Что скажешь по этому поводу?
– спросил я у Глунндуба.
Друид задумался.
– Надо спросить у богов, - сказала Саар четко. Она сидела на резной скамеечке слева от меня, и глаза ее горели.
Друид поддержал совет, подтвердив, что и боги знают все лучше нас, и им ведомо тайное.
– Так и быть, - решил я.
– Раз нет свидетелей-смертных, призовем свидетелей небесных.
- Проведем гадания в полнолуние, - сказал Глунндуб.
– Незачем ждать столько времени, - возразила Саар. - Речь идет не о простом разорении деревни, а о нарушении перемирия. Упустить время означает упустить победу. Пусть запрут двери, чтобы никто не сбежал.
– Нам нужен предсказатель, - сказал Глунндуб.
– Нам нужна правда, - сказала Саар.
– И мы узнаем ее без промедленья.
Все замолчали. Саар приказала принести сухого хлеба.
Сложив на блюде гору сухарей, она прочитала над ним заклинанье, прикрывшись плащом:
– Слово скажу я, и еще три.
Будь честен, послушен и верен.
Божественной силой наделен
Кусок хлеба в руках посвященного.
Князь Эоган чуть не шарахнулся, когда она поднесла блюдо к нему.
– Возьми и съешь, - велела Саар.
Он не осмелился ослушаться и взял протянутый ею сухарь. Саар несла блюдо и раздавала хлеб князьям. Вскоре зал наполнился чавканьем. Князья грызли хлеб, остальные смотрели.
Вдруг с Эоганом стало происходить что-то непонятное. Лицо его покраснело, он кашлянул сначала приглушенно, потом сильнее. Саар остановилась.
Эоган поводил глазами, пытаясь подавить кашель. Потом схватился за горло.
– Это он, - сказала Саар, указывая на него пальцем.
– Немедленно воинов к Эогану, - велел я.
– Обыщите все. Возьмите юношу, он узнает своих коней.
Через два дня к Зеленой ветви был доставлен жеребец. Черный, с одним белым пятнышком на правой задней ноге. Собрание князей и друидов признало Эогана виновным в нарушении перемирия и в убийстве. Его зарезали в священной роще в ту же ночь.
Надо сказать, что меня больше не звали Конэйр Мак Фиаха. Люди придумали новое прозвище - Конэйр Мор. Конэйр Великий. Но я слышал, что так называли и Саар, и на мой взгляд, это было вернее.
После казни Эогана у меня не осталось явных врагов, и никто из князей не осмеливался роптать.
Трижды ко мне приходил Глунндуб и просил отдать Саар в клан друидов. Я сказал, что не могу ей приказывать, и все будет лишь по ее желанию. Друид долго разговаривал с моей колдуньей наедине, после чего покинул дворец. И сколько я не пытал Саар, она не открылась о беседе.
– Расскажи тогда, что ты сделала при гаданье?
– попросил я.
– Опять какое-то волшебство? Тайные снадобья, тайные слова?..
– Все проще.
Саар достала из своего угла мешочки с травами и протянула один:
– Положи щепоть на язык.
Там был черный порошок. Я послюнил палец и осторожно попробовал. Чуть-чуть. Саар засмеялась, когда я метнулся к ручью, чтобы прополоскать рот.
– Поистине, это сродни огню!
– изумился я, когда смог говорить.
– Хуже дикого лука!
– Я посыпала им сухарь, который дала Эогану. Я высыпала на него четыре щепотки!
– Да уж, бедняга Эоган!
– засмеялся и я.
– Слушай, откуда столько коварства?
– Ты говоришь про меня или про своих сородичей?
– невинно осведомилась она.
– Мир прогнил, - согласился я с ней.
– Даже родная кровь не останавливает убийства.
– Ты заговорил, как старик. Дальше будет еще хуже, так что радуйся тому, что сейчас.
– Ты становишься провидицей?
– пошутил я, но суеверный страх все же проник в душу.
– Я вижу и умею думать, - ответила она.
– Мир перестал рожать людей, подобных тебе. И это плохо для мира.
Я посмотрел на нее внимательно и сказал:
– Саар...
– Пойду отнесу лепешку собакам, - сказала она и вышла из шатра. После этого мы долго не говорили.
Как-то утром, когда Кельтхайра не было, я проснулся и увидел, что Саар тоже не спит.
Я смотрел на мою колдунью. Она держала арфу, натягивая струну, взамен лопнувшей. На лице ее играли блики от воды
– Расскажи мне о тайне своего сердца, - сказал я неожиданно для себя.