Ведьма и король
Шрифт:
Губы ее приоткрылись, как у ребенка, личико сразу повеселело. Я погладил ее по голове и прижал к плечу. Этне обхватила меня и снова заплакала. Я шептал ей слова утешения, а на сердце было тяжело, как после похорон.
Через несколько дней ко мне прибежал Кельтхайр. Брызгая слюной, он напустился на меня прямо с порога.
– Ты потерял голову!
– крикнул он.
– Ты нарушил гейс!
– Не понимаю, о чем ты, - сказал я, хотя все уже понял.
– Ты превратился в болтливую бабу! Твоя жена хвалится по всему городу, что ты не можешь знать другой женщины, кроме нее! Ты рассказал ей про гейс!
Некоторое время я молчал, а потом сказал:
– Не думаю, что это опасно. Ведь никто не сможет заставить меня взять наложницу.
– Но ты доверился ей! Доверил тайну женщине!
Лицо Кельтхайра превратилось в безумную маску. Я принудил себя улыбнуться:
– Вряд ли это можно истолковать так. Я просто успокоил ее.
– Ты нарушил гейс!
– продолжал Кельтхайр.
– Ты навлек на себя проклятье!
В это время вошла Саар. Увидев ее, Кельтхайр замолчал. Я потянулся к Саар, и она вложила свои руки в мои.
Глаза ее были полны беспокойства. Беспокойства за меня.
– Ты болен?
– спросила она.
– Нет. Почему ты так решила?
Она внимательно посмотрела мне в лицо, и вдруг засмеялась.
– Кельтхайр бегал и кричал, что ты мертвец.
Я не стал смотреть на Кельтхайра. Я смотрел в глаза Саар. Она отняла руки, и мне стало холодно.
– Кельтхайр всегда видит зло там, где его нет, - сказал я.
– Ты проклят!
– прошипел Кельтхайр.
Саар внимательно посмотрела на него, а потом спросила, о чем говорит мой молочный брат. И он, и я промолчали, как рыбы. Саар не стала настаивать.
После этого я приказал, чтобы Этне заперли в моем дворце и не допускали к ней никого, кроме старой рабыни. И сам я больше не посещал жену.
Прошло девять месяцев, пока Этне была заключена в моем дворце.
По истечении срока, уверившись, что она не беременна, я пришел к ней. Она обрадовалась, но я не позволил ей приблизиться. Со мной были два северных князя, я позвал их, как очевидцев.
– Я отказываюсь от тебя, - сказал я Этне.
– Потому что мне не нужен наследник от клятвопреступницы.
– Но я не давала тебе клятву!
– закричала она.
– Ты сам рассказал мне про гейс!
– Я доверился тебе, а ты не сберегла мою тайну. Кто предал в малом, предаст и в большом. Прощай, Этне, если и будет у тебя ребенок, никто не скажет, что он мой сын. Ты не жена мне больше.
Она упала на пол и забилась в рыданиях, требуя, чтобы ее оставили и чтили, как королеву, но я вышел из ее покоев. В тот же день я велел отправить Этне к ее отцу, отдав ей часть моих богатств, чтобы она не жила бедно. Мне рассказывали, что уезжая Этне вопила, как безумная, и обвиняла во всем Саар. Но я этого не слышал, потому что уехал на целый день.
[1] Брачная дощечка - пластинка золота, которая дарится мужем жене наутро после первой ночи. Назначение подарка - прикладывать к щекам, чтобы скрыть краску стыда. Толщина дощечки указывает на положение жениха и его нежное отношение к новобрачной.
5
И жизнь снова потекла своим чередом. Кельтхайр и Саар были со мной рядом, и почти никто не вспоминал о нарушенном гейсе. Удача не оставляла меня, и только Глунндуб все чаще бывал во дворце. Обычно он беседовал с моей колдуньей, но постепенно все его разговоры переходили на наследников, которых мне необходимо оставить. Он говорил об опасностях, подстерегающих королей, о хрупкости и мимолетности жизни, намекал на волнения с уладами и вспоминал королей древности, славящихся плодовитостью. То же, хотя и более осторожно, говорили мне князья. Да я и сам понимал, что они правы, и что для поддержания власти необходимы сыновья.
Однажды на празднике я заметил Реган, вдову муманского короля. Она была из Мидэ, и вернулась сюда с младшим сыном.
Я передал Саар кубок с вином и указал глазами на вдову:
– Взгляни на эту деву, - сказал я.
– Не дева она, поистине!
– засмеялась Саар.
– У нее дети и от первого, и от второго брака.
– Да, я знаю. Три сына. Ты видела младшего?
Она пожала плечами:
– Наверное. Он сын короля муманов, так говорят.
– Я видел его. Он сильный и высокий.
– И мать такая же.
Я потер подбородок:
– Не дело мне быть без жены второй год. Хочу взять Реган. Что ты об этом думаешь?
Саар помедлила, прежде, чем ответить. Я заметил, что взгляд ее стал цепким, когда она снова посмотрела на женщину.
– Думаю, для тебя нет опасности с ее стороны. Она глупа, но сильна. Она может быть хорошей женой, если не давать ей воли.
– Думаешь, я приятен ей?
– Уверена, что когда ты обратишь на нее внимание, она будет счастлива.
– А ты будешь счастлива?
– вырвалось у меня.
Моя колдунья пожала плечами:
– Если будет хорошо тебе, Конэйр, то будет хорошо и всем рядом с тобой.
Свадебный пир устроили, когда выпал первый снег. Наутро я проснулся, и увидел, что весь мир стал белым. Дети бегали, хохотали и швырялись снежками. Саар накинула на плечи плащ, подбитый мехом, и обновила шапку, которую я подарил ей. Она была одета, как обычно, даже не повесила на шею серебряный торквес.[1]
Мы обедали в главном зале Зеленой ветви. Саар и Кельтхайр сидели рядом со мной. Реган надула губы, увидев, что ей нет места. Я попросил Саар передвинуть скамейку. Она подчинилась, и жена села поближе ко мне, прижавшись бедром, горячим даже через одежду.
– Подай мне вина, - сказала вдруг Реган с улыбкой, протягивая кубок Саар.
Она посмотрела на кубок, но не подняла руки.
– Ты ошиблась, - сказал я жене.
– Слуга стоит за твоей спиной. А Саар не прислуживает за столом.
– В самом деле? Но почему тогда она одета беднее, чем мои рабыни? Или она не рада твоему празднику?
Вино сделало меня косноязычим, и я не сразу нашелся с ответом. Саар опустила глаза.
– Почему она молчит? Почему не поздравляет меня?
– настаивала жена.
– Или она хочет нанести еще одно оскорбление?