Ведьма и король
Шрифт:
Мне пришлось долго прождать у ворот, прежде чем вышел ученик и спросил, что нужно. Я сказал, что хочу повидать Саар. Пришлось ждать еще дольше, и только к вечеру меня пропустили.
Друиды стояли под огромным дубом, совершая моления. Саар была среди них. И сердце мое болезненно сжалось, потому что я увидел, что ей хорошо.
Она заметила меня, и взяла за руку Глунндуба.
– Что тебе, Конэйр?
– спросил Глунндуб.
– Я пришел к Саар, - сказал я.
– Она не ждет тебя. Она попросила убежища, и останется здесь.
– Вернись ко мне, - позвал я.
Саар казалась совсем незнакомой в белых одеждах и в венке из дубовых листьев. Русые волосы струились до самых колен. Я ждал упреков, хлестких слов, на которые она была так щедра, но моя колдунья не произнесла ни слова.
Глунндуб встал между нами, выставив вперед ладони.
– Я не причиню ей зла, - сказал я.
– Оставь ее, Конэйр, - сказал друид.
– Почему она молчит?
– я попытался обойти старика, но Саар прятала лицо.
– Ты бросаешь меня?
– спросил я. В моем голосе прозвучала почти детская обида, и это было совсем некстати, но я уже не мог отступить.
– Ты обещала!
Она отвернулась.
Тогда я встал на колени:
– Прости.
Она не ответила, и я произнес с горечью:
– Воистину, правы были те, кто сказал, что надо ждать от женщины одного лишь предательства. Я был пьян, и заслужил удар ковшом по голове, но неужели сейчас, после того, как стою перед тобой на коленях, не простишь?
– Оставь ее, Конэйр, - повторил главный друид.
– Почему она молчит?
– снова спросил я.
– Почему не смотрит на меня? Пусть придумает любое наказание, любой зарок - я выполню все.
– Не так нужно было хранить сокровище, вверенное тебе, - сказал Глунндуб, знаком приказывая остальным друидам разойтись. Мы остались втроем - он, Саар и я. Я все еще стоял на коленях и размышлял - стоило ли подниматься? Еще я думал, что не смогу найти нужных слов, чтобы объяснить, почему нуждаюсь в этой женщине.
Глунндуб положил руку мне на плечо, предлагая подняться, и пошел в сторону дубравы. Саар следовала за нами, и хотя я оглядывался на нее, словно бы не замечала и задумчиво обрывала листья с венка.
Едва мы ступили под тень дубов, я невольно поежился - именно здесь кончали свой путь неудачливые вожди. И если удача отвернется от меня...
Мы сели на поваленное дерево. Вокруг валялись желуди и я давил их пяткой. Потом опомнился, но главный друид ничего не сказал о том, что я оскверняю священную рощу. Он смотрел на Саар, которая бродила поодаль. Что-то было в его взгляде, а что именно - я не мог понять, как ни силился.
– Саар обижена, - сказал Глунндуб.
Я покорно склонил голову, больше всех сожалея о содеянном.
– Саар пришла к нам просить защиты, и мы приняли ее. Но она говорит, что связана с тобой словом, которое дала в земле лагенов.
Он все знал, этот старик. Наверняка, Саар рассказала ему.
– Я не хотел причинить ей вреда, - сказал я, страдая.
– Проклятый хмель виноват.
– Это ли слова мужчины?
– сказал главный жрец и вдруг спросил: - Помнишь легенду о деве-оленихе, ставшей женой князя?
- Да, - ответил я, удивляясь его вопросу. Мать рассказывала мне в детстве сказку о волшебнице-сиде, полюбившей человека.
– А помнишь, какое она поставила условие, согласившись жить с человеком?
Признаться, об этом я давно позабыл, но друид напомнил:
– Она запретила всякую грубость, и когда муж, вернувшись с пира, прикрикнул на нее - забрала детей и исчезла навсегда.
Я угрюмо смотрел, пытаясь догадаться, к чему понадобилось вспоминать детские побасенки. Неужели, Саар решила навсегда покинуть меня?
– Ты знаешь, кто она такая?
– спросил Глунндуб.
– Кто?.. Сида?..
– ответил я вопросом на вопрос.
Он еле заметно усмехнулся и покачал головой.
– Я слишком долго живу на свете, Конэйр, чтобы верить, что древние короли когда-нибудь вернуться. Нет, Саар не сида. Но и не человек. Бывают такие люди - у них в глазах звезды. Таких людей мало. И становится все меньше и меньше. Твой дед был таким. И его отец. В тебе я тоже вижу отблески небесного огня, но твой огонь приглушен земными помыслами. Много суеты, много страсти... Саар не такая.
– Хочешь сказать, в ней нет страсти?
– я так и впился взглядом в фигурку в белом.
Глунндуб усмехнулся:
– Есть. Но она прячет ее. Она мудрее тебя. Она скрывает мысли и чувства, потому что не хочет ранить, потому что бережет дорогих ей людей. А ты открыт и для друзей, и для врагов. Тебе нужно было родиться лет на двести раньше, когда все люди были такими. Теперь же бесхитростность не в чести.
Разговоры о моих недостатках и достоинствах мало занимали меня. Я нетерпеливо передернул плечами, не осмеливаясь, однако, перебить друида. Он заметил мое нетерпение.
– Даже сейчас ты не понимаешь главного, Конэйр, - сказал он.
– Возвращайся в Мидэ.
Я ехал один, и было мне невесело. Солнце спряталось в тучи, словно чувствуя мое настроение, и даже кони брели понуро. Я не подгонял их. Куда торопиться?
У перекрестка сидела нищенка в рогожном плаще. Спасаясь от дождя, она надвинула капюшон на голову, но едва я приблизился, поднялась и заковыляла по направлению к колеснице, протягивая кружку для подаяния.
– Загадай желание, - затянула она гнусаво, - дай милостыню старухе, и желание непременно исполниться!
Случись такое лет пять назад, я бы посмеялся над попрошайкой, но сегодня все было иначе. Остановившись, я снял с шеи торквес и, отломив изрядный кусок серебра, бросил в кружку.