Ведьма и король
Шрифт:
Что такое испытание подковой? Это древнее разрешение споров. Две подковы, взятые с копыт белоснежного скакуна-трехлетки раскаляют в костре, а потом дают тяжущимся. Кто дольше продержит подкову в руке, тот и прав. Я видел, что происходило с теми, кто отваживался на это, и не хотел подобной участи для Саар.
Айлин подняла голову и воззвала:
– Я прошу отсрочки до завтра! Мне надо помолиться и собраться с силами.
Прежде чем кто-либо успел ответить, Саар подала голос:
– В отсрочке нет правды. Не нужно молиться, если ты уверена, что боги на твоей стороне. Я требую проведения испытания здесь и сейчас.
Айлин снова метнула на мою колдунью злобный взгляд.
Глунндуб пошептался с главными друидами и взял сторону Саар. Быстро развели костер, нашли нужные подковы, и сам Глунндуб со своим помощником взяли железные щипцы, чтобы сунуть подковы в пламя. Их подручные в это время подносили женщинам воду, омывая им руки и окуривая дымом омелы, чтобы призвать милость богов или их проклятье. Чем ближе было начало, тем меньше решимости оставалось у Айлин. Губы ее дрожали, но плакать она не осмеливалась. Саар казалась спокойной, но время от времени приглаживала волосы. Наверняка, и ей было страшно.
Поднесли подковы, почти белые от жара. Айлин не выдержала и заплакала. Сначала тихо, а потом в голос, но подставила ладонь. Саар протянула руку не колеблясь. Женщины приняли раскаленные куски металла, и на всю поляну запахло паленым мясом. Айлин закричала, потом упала на колени, потом взвыла и выронила подкову, пряча изуродованную руку в грязное покрывало, бывшее когда-то богатым пурпурным одеянием. Саар стояла прямо, не меняясь в лице и не издавая ни звука. Она еще сколько-то подержала подкову, чтобы все убедились в ее победе, и медленно разжала пальцы. Потом моя колдунья подняла руку над головой, показывая ладонь. И теперь уже все собрание ахнуло: кожа ее была чистой, как у младенца, без единого, даже самого маленького, ожога.
Я не пожелал присутствовать на казни Айлин и Кондлы. Я ушел в свою хижину и прождал там до вечера, пока не вернулись Кельтхайр и Саар. Кельтхайр, захлебываясь от злой радости, рассказывал, как Айлин и Кондлу бросили в яму, засыпали хворостом и подожгли. Он мог бы рассказывать об этом всю ночь, но я попросил замолчать. Он обиделся, но больше не вспоминал о казни. Улучив момент, когда мой молочный брат вышел, я спросил Саар:
– Ты и сейчас будешь убеждать меня, что не колдунья? Как тебе удалось пройти испытание? Какое-нибудь древнее зелье?..
– Не совсем, - ответила она.
– Обыкновенное умение человеческого тела. Я видела людей, которые лежали на углях, как мы с тобой на постели, и не претерпевали никакого вреда.
– А на раскаленных добела подковах они не лежали?
Саар усмехнулась и встряхнула головой, как норовистая кобылица:
– И это можно, если кое-что нанести на кожу. Я держала подковы и раньше и никогда не получала ожогов.
– Но тебе и Айлин омыли руки!
– поразился я.
– Как же ты смогла воспользоваться снадобьем?!
– Им были смазаны мои волосы.
Некоторое время я молчал, обдумывая услышанное. Я вспомнил, как волновался за Саар на суде, вспомнил, как она приглаживала кудри. Потом сказал:
– Ты предусмотрела все. То, что я принял за страх, на самом деле было уловкой. И теперь, после казни наложницы, отец не держит на меня зла, потому что я не был причиной ее смерти. И в этом твоя заслуга.
Огонь почти прогорел, и лицо моей колдуньи было скрыто тенью. Я взял ее руку и повернул ладонью вверх:
– Эта рука спасла меня сегодня. Завтра я надену по два кольца на каждый твой палец, и сверх этого положу на твою ладонь серебряную брошь.
Саар тихо засмеялась, отняла руку и пошла гасить угли в очаге:
– Спокойных снов, Конэйр, - сказала она.
3
С тех пор Саар стала жить рядом со мной неотлучно. Каждое утро я просыпался и видел, как она умывается в ручье, а потом расчесывает кудри - медленно, словно священнодействуя. Я подарил ей костяной гребешок, и еще кольца и брошь, как обещал. И новый плащ, и шапку. Я хотел подарить ей колесницу и пару коней, но Саар отказалась. Она ездила с Угайне или еще с кем-то из моих воинов, но никогда - со мной. После казни Айлин отец быстро пошел на поправку, и мы с ним совершили немало походов на уладов и лагенов.
Осенью отец упал с коня и расшибся. Несколько дней он пролежал в горячке, и друиды сказали, что помочь нельзя. Вышло по их слову. Я устроил в память отца пир, где гости пили и ели неделю. После этого я стал королем, как и предсказывала моя колдунья.
Теперь мне полагались покои во дворце, но я проводил там мало времени, всегда возвращаясь к ночи в хижину. Я знал, что Саар подберет брошенный мною плащ, выслушает новости за день, даст совет или просто помолчит, пристроившись с арфой в уголке. Кельтхайр по-прежнему был подозрителен и наушничал всякий раз, когда Саар отлучалась. А уходила она часто. Бывало, после таких прогулок она приносила мне вести, а бывало, что не говорила ничего.
Став королем, я запретил разбои в окрестностях Мидэ и на землях подвластных князей. Некоторые остались недовольны, зато коровы не пропадали десятками, и налоги поступали исправно. Я отпустил заложников, после чего Кельтхайр долго досажал мне брюзжанием. Раз в два месяца я объезжал с небольшим войском окрестные селенья, чтобы разрешить споры, узнать, как живут мои люди, и нет ли у них в чем нужды. Обычно в такие поездки я брал самых верных и близких. Саар постоянно следовала за мной. Я уже убедился, что она видела то, что скрывается в людских сердцах, и никогда не ошибалась. Теперь мне стали понятны ее слова о справедливом суде. В походах она сидела слева от меня, бросив плащ на землю, а во дворце я приказал поставить специально для нее резную скамеечку. Никто не садился на эту скамеечку в отсутствие Саар. Она еще несколько раз вызывалась брать подковы, чтобы доказать чью-либо невиновность, но никто не решался с ней тягаться.
Однажды непогода застала нас на границе с лагенами. Перед этим мы несколько дней делили поля между земледельцами, выясняя, кто передвинул межу. На обратном пути полил дождь. Все мы были измучены и раздражены. Вспышки молний испугали Серого, он понес, и мой возница повредил руку, пытаясь удержать вожжи. После этого я приказал распрячь коней, потому что дорогу размыло, и было бы жестоко мучить животных.
Саар, услышав мой приказ, выскочила из колесницы Угайне и подошла ближе.