Ведьма и Вожак
Шрифт:
Я резко остановилась, не сумев сдержать эмоции. Мое вытянутое лицо Ханна правильно поняла как согласие в невысокой оценке ценности Джеймса как жениха.
— Был бы еще капитал неплохой, а то так, два полуразоренных поместья.
Вот тут наши мнения разошлись. Для меня никакой капитал не являлся бы оправданием забегов с кобылицами.
Я осторожно подбирала слова, чтобы не обидеть загрустившую подружку.
— И что, все оборотни такие… с зовом к природе?
— О, — девушка захихикала, прикрыв рот ладошкой, —
Необычными, милая, это не то слово. Больными на голову — так точнее. С кобылицами… Ничего себе информация, при моем-то воображении. Как теперь это развидеть…
Ханна облизнула узкие алые губы.
— Ты мне сначала очень не понравилась, Фи, прости. Свободная, богатая, родные вокруг крутятся, фигура роскошная. У вас, у людей, все так ясно и понятно.
Проходя мимо шикарного зеленого куста перед воротами сада, Ханна погладила соцветие, отдаленно напоминающее гортензию, такое же скопление бело-розовых небольших цветов.
Я не перебивала. Мне-то казалось, что оборотни считают себя выше людей. А оказывается, нам завидуют.
— У меня, Фи, как и у всех оборотней, сильные животные потребности. Я понимаю, надо выходить за другого оборотня, но мне намного больше нравятся люди. Ваши скучные, но такие спокойные ритуалы, медленная размеренность жизни, балы и сплетни. Никаких требований стаи, битв за выживание.
Она говорила все более медленно и мечтательно.
И явно недооценивала людей, точнее, знала только одну, весьма цивилизованную грань. Взять хотя бы Бизо, внешне сама благопристойность. А копни — железная хватка, в битве на выживание против оборотня я, не колеблясь, поставила бы на своих: что на отца, что на тетушек.
Пощипав себя за кружево перчатки, я осторожно спросила.
— Некоторые оборотни вчера были на человеческом балу. Твой брат, Джеймс, Виктор…
— Моему брату тоже нравятся люди, — сказала Ханна. — Джеймс пришел с ним за компанию. Уж не ради меня. Мы с ним так, по настроению, скорее от светской скуки. А Виктор… у него какие-то дела с Францем.
Я развернулась для уточнения и чуть не застыла с приоткрытым для вопроса ртом. Позади нас, на уже пройденной части тропинки, стояли Дик и Томас.
— Приветствуем, милые мисс, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, заявил Дик.
— Эти девушки шли в нашу сторону, — раздалось дальше по тропинке. Оттуда шли трое неизвестных мне молодых людей, несколько небрежно одетых.
— Волки, — испуганно пискнула Ханна.
— Какие из них? — шепотом спросила я, быстро оглядываясь в поиске отходных путей. Возможно, я и могла быстро убежать, но насчет Ханны не была уверена.
— Что ж, — обреченно сказала Ханна, и погладила меня по руке, — ничего не бойся. Если изнасилуют, заплатят хороший штраф.
Она серьезно? Надеюсь, когда она меня позвала в этот сад, то не догадывалась, кто бродит по дорожкам. И еще. Больше я никуда без родных в этом городе не пойду. Опасно тут, и обменный курс мне не нравится. На балу с балкона сбрасывают в обмен на замужество. На прогулке изнасиловать предлагают за хороший штраф.
— А за нанесение тяжелых побоев тоже штраф платят? — хмуро поинтересовалась я, глядя, как оборотни, воинственно щерясь друг на друга, идут на сближение с разных сторон, зажимая нас посередине.
— Что ты, они сейчас быстро выяснят иерархию, и все. А человеческих девушек наши вообще не бьют.
— Я не про них, я про себя спрашивала. Потому что, Ханна, человеческие девушки оборотней вполне бьют. У меня на этот счет комплексов нет. Вот хоть у Дика спроси.
Я оглянулась в поисках палки, не нашла. И выхватила у Ханны зонтик.
Я прекрасно понимала, что у нас нет шансов. Никаких. Но опускать руки и перевязывать себя бантиком — не мой стиль. Вдруг вспомнила, что Ханна — песец. Все время забываю, что она оборотень, думаю о ней, как о капризной, чопорной, но человеческой девушке. А она же обернуться может!
— Ханна, оборачивайся и беги за подмогой!
— Зачем? — недоуменно посмотрела на меня девушка.
— Ты сама говорила, что нас изнасилуют!
— Меня не тронут, — пожала плечами оборотница. — Никто не захочет с нашим кланом связываться, да и жениться придется.
Ответ неприятно царапнул. Гусь, значит, свинье не товарищ или товарищ, когда хочет гусь.
Смотрела она с участием, даже со следами жалости, но совсем небольшими, как на Земле я бы посмотрела на поскользнувшегося, но тут же поднявшегося подростка. Большой все-таки, ничего с ним не станется и не убудет.
Пока мы говорили, оборотни неспешно приближались, пробуя угрожающе перекрикиваться с двух сторон. Но кричать было далеко, поэтому перебранка пока шла вяло.
Надо помочь.
— Томасы, они вас блохастыми называют, это правда?
Дик и Джон Томасы остановились как вкопанные и слаженно зарычали. Тройка с другой стороны начала переглядываться. Переспрашивали, кто из них сказал эту чистую, но неожиданную правду. Нельзя было давать время столь наивным юношам на обсуждение.
— Дик передает, что вы, как коты, свои яйца вылизываете!
Ханна резко покраснела. А из кустов вынырнуло несколько любопытных голов. У нас, оказывается, были зрители! Интересно, как волки планировали меня изнасиловать в таком людном месте? Или это аналог местных развлечений, продают билеты, а потом пострадавшей с этих денег штраф выплачивают? В любом случае не собираюсь это проверять, пока знакомство с местной культурой чаще огорчало, чем радовало. Познакомлю-ка я вас с нашей традицией «честного» судейства, когда игра обеих сторон целиком зависит от настроения судьи.