Ведьма с Портобелло

Коэльо Пауло

В справочнике я отыскал телефон ее матери. Но было уже поздно, и если Афины там не окажется, то стоит ли устраивать переполох?.. Включил телевизор узнать, что происходит. Не происходило решительно ничего. Лон­дон оставался прежним – со всеми своими чудесами и опасностями.

Я предпринял последнюю попытку, и вот после тре­тьего гудка трубку сняли. Я тут же узнал голос Андреа.

– Что ты хочешь? – спросила она.

– Афина просила связаться с ней? У нее все в по­рядке?

– Естественно, у нее все в полном порядке. И в пол­ном беспорядке. Это

зависит от того, как посмотреть. Впрочем, ты можешь ей помочь.

– Где она?

Не ответив ни слова, она дала отбой.

Дейдра О'Нил, она же Эдда

Афина остановилась в оте­ле неподалеку от моего дома. До нас, жителей Эдин­бурга, почти никогда не доходят из Лондона известия о событиях внутри страны. Нам не очень интересно, как англичане решают свои мелкие проблемы: у нас есть свой флаг, своя сборная по футболу, а вскоре будет и свой парламент. Достойно сожаления, что в наше время мы все еще используем общие для всего Соединенного Королевства телефонный код и почтовые марки, а еще более – что наша королева Мария Стюарт в борьбе за трон потерпела поражение.

Англичане отрубили ей голову, использовав как предлог религиозные распри. Ну разумеется, как же иначе? Так что проблема, с которой столкнулась моя ученица, давно уже не нова.

Я дала ей отдохнуть и выспаться. А наутро, вместо того чтобы войти в маленькое святилище и поработать, используя известные мне ритуалы, повела ее с сыном погулять в рощице на окраине Эдинбурга. Там, покуда Виорель бегал между деревьями, она и рассказала мне обо всем, что произошло накануне. Потом заговорила я:

– Сейчас – день, небо в тучах, и люди думают – там, за тучами, живет всемогущий Бог, который опреде­ляет наши судьбы. А ты посмотри на своего сына, потом себе под ноги, прислушайся к тому, что звучит вокруг: здесь, внизу, – Мать: она – гораздо ближе, она прино­сит радость детям и наделяет энергией тех, кто ходит по Ее телу. Почему люди предпочитают верить во что-то далекое и забывают о том, что доступно глазу, об ис­тинном проявлении чуда?

– Я знаю ответ: потому что там, наверху, сидит некто, скрытый за облаками, в неизреченной мудро­сти своей руководя и отдавая приказы. А внизу мы вступаем в физический контакт с магической реаль­ностью и можем сами выбирать, где окажемся, сту­пив шаг.

– Прекрасные и верные слова. Но ты уверена, что человек хочет этого? Что ему нужна эта свобода – са­мому определять, куда направлять свои шаги?

– Думаю, нужна. Земля, по которой я ступаю, на­чертала мне странные пути, и они вели меня от городка в захолустье Трансильвании до ливанской столицы, а оттуда – в город на островах, а потом – в пустыню, и снова – в Румынию и так далее. От танцевальной груп­пы – к бедуину. И всякий раз, когда ноги вели меня впе­ред, я говорила «да» вместо того, чтобы сказать «нет».

– И что ты выиграла этим?

– Я могу видеть ауры. Могу пробудить Мать в своей душе. Моя жизнь теперь обрела смысл, я знаю, за что борюсь. Но почему ты спрашиваешь? Ведь и ты полу­чила важнейшее из дарований – искусство исцелять людей. Андреа умеет пророчествовать и разговаривать с духами, я шаг за шагом сопровождаю ее духовное раз­витие.

– И что еще у тебя есть теперь?

– Радость от того, что я живу. Знаю, что я – здесь, что все есть чудо и откровение.

Виорель упал и разбил коленку. Афина кинулась к нему, подняла, промокнула ссадину, подула на нее, при­говаривая «ничего-ничего, сейчас пройдет». И маль­чик вскоре уже снова прыгал и носился под деревьями. Я решила использовать это маленькое происшествие как знак.

– То, что случилось с твоим сыном, когда-то было и со мной. А сейчас происходит с тобой тоже. Разве не так?

– Так. Только я не считаю, будто споткнулась и упа­ла. Больше похоже, что я еще раз прохожу какое-то ис­пытание, которое научит меня следующему шагу.

В такие мгновенья наставник ничего не должен го­ворить – ему остается лишь благословить своего уче­ника. Ибо, как бы ни хотел он избавить его от страда­ний, пути ему предначертаны и ноги его исполнены охоты идти по ним. Я предложила вечером вернуться в рощу – вдвоем. Она спросила, с кем же оставить маль­чика, но я уже подумала об этом. У меня есть соседка, многим мне обязанная, – она с большим удовольстви­ем присмотрит за Виорелем.

* * *

В конце дня мы снова пришли на это место, а по до­роге говорили о том, что не имело никакого отношения к предстоящему нам ритуалу. Афина видела, что я сде­лала эпиляцию, и спрашивала, в чем преимущества но­вого средства. Оживленно обсуждали моды, прически, распродажи, движение феминисток, поведение жен­щин. В какую-то минуту она произнесла что-то вроде «у души нет возраста, и я не понимаю, почему нас так заботит бег времени», но тотчас спохватилась и вновь заговорила о сущих пустяках.

И ей это было совсем нетрудно: подобные беседы играют важнейшую роль в жизни женщины (мужчины, кстати, делают то же самое, но по-иному и никогда в этом не признаются).

Но чем ближе оказывались мы к тому месту, которое я выбрала, – верней сказать, которое лес выбрал для нас, – тем явственнее делалось присутствие Матери. У меня оно проявлялось в какой-то непреложной, таин­ственной радости, всегда волновавшей меня чуть не до слез. Пришла пора остановиться и заняться делом.

– Собери немного валежника, – попросила я.

– Уже темно…

– Полная луна хоть и прячется в тучах, но света дает достаточно. Обучай глаза – они даны тебе, чтобы видеть дальше и больше, чем ты думаешь.

Она принялась собирать сухие ветки, то и дело чер­тыхаясь, когда укалывалась об острые шипы. Прошло полчаса, и мы не обменялись ни единым словом: я по-прежнему ощущала присутствие Матери и ликующее чувство от того, что нахожусь здесь с этой женщиной, кажущейся иногда совсем девочкой, которая доверяет мне и согласна сопровождать меня в этом поиске, непо­стижном порою человеческому разуму.