Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Ганова Алиса

Когда дверь распахнулась от пинка, тетушка от неожиданности подпрыгнула. А увидев бледного Сольфена, принесшего на руках бесчувственную дочь, рухнула на колени, прикрыла рот руками и безудержно завыла.

Соль надеялся, что фа Оули знает, чем помочь дочери, но по ее оцепеневшему виду, догадался, что женщина напугана не менее его. Донес Аолу до кровати, осторожно опустил и от растерянности и испуга не придумал ничего лучшего, как выбежать в коридор и закричать:

— Вернира! Вернира!

На ор из темноты,

будто из ниоткуда, первым явился гигант. У Сольфена мелькнула где-то в подсознании мысль, что это подозрительно, но он не придал значения.

Асаар в два шага оказался около кровати, фамильярно положил руку на шею Аолы и с облегчением выдохнул:

— Жива!

Его непозволительное прикосновение к бесчувственной фа возмутило Сольфена.

«Любовники?!» — заподозрил он, увидев, как гиганта взволновал ее обморок.

От резкого запаха бодрящей смеси ресницы Аолы дрогнули.

— Не волнуйтесь, — прерывисто, едва слышно прошептала, когда увидела напуганных мать и Сара. — Мне просто дышать тяжело.

Даже Сольфен понимал, что это грубая ложь, однако выдержка и спокойствие фа Аолы произвели на него впечатление. Он застыл и с любопытством рассматривал происходящее, однако гигант подтолкнул его к двери и выставил из комнаты.

— Вот и вся благодарность! — возмутился Соль, оказавшись в коридоре. Благодарности ему были не нужны, но так выставить из покоев его же замка — невероятная наглость. Однако понимая, что фа Оули не до этикета, молча развернулся и пошел к Ане, чтобы рассказать о произошедшем.

* * *

С рождения луны тетушка была сама не своя. Нервозность сквозила в движениях, запахе, неожиданных слезах и чрезмерной заботе о дочери. Даже две морщины пролегли на ее переносице. И теперь, сидя у постели, Сар понимал, она предчувствовала болезнь Аолы.

— Успокоительная настойка, — он поморщил нос, — выдавала ваше беспокойство. Вы догадывались?

Оули побледнела, плотнее закуталась в шаль, помолчала и глухо выдавила:

— Сны. Они изводили меня.

Сар хранил молчание, ожидая, когда она продолжит рассказ.

— После них даже днем не отпускал тягучий, липкий страх. Закрою глаза — голодная алая взвесь окутывает Аолу. Я кричу, загораживаю ее, бросаюсь в копошащуюся гущу, чтобы она насытилась мною, но напрасно. Слышу, как Аола задыхается, хрипит, оборачиваюсь, но кроме кровавой мглы ничего нет. И так каждую ночь. Я надеялась, что это только сон, мой страх, но это были угрозы, — она обреченно свесила голову, ссутулилась и вытерла глаза. — Я бы ползала на коленях, чтобы выпросить снисхождение, но невозможно тронуть камень. У главы нет сердца, только лед во взгляде и расчет.

— А это точно… глава? — с сомнением спросил Сар, подозревая, что это мстит его враг.

— Кто бы ни был — я не могу защитить ее. Ты ищешь днем и ночью, но сложно искать то,

чего не представляешь…

— Я найду! — перебил Асаар.

«Или Фран расскажет…» — его глаза недобро сверкнули, и тетушка схватила Сара за руку.

— Я и за тебя боюсь! — зарыдала она, не выпуская огромную горячую ладонь.

— Справлюсь.

— Нутром знаю — это ловушка! На Аолу давит проклятье — мука, ты рискуешь — тоже. Кого не выбери — не будет покоя!

Асаар не слушал. Он не был бесстрашным и бескорыстным, но жалость к близким и здравый смысл толкали на отчаянный шаг. Слишком все идеально совпадало, и Сар все больше убеждался в подозрениях: причина слабости Аолы в нем, а родовое проклятье, терзавшее ее, — прикрытие.

«Сейчас страдает она. Потом наступит черед тетушки. Потом? Ана…? Да, избегу ловушки, но останется ли свобода, отстоянная ценой близких, такой же сладкой и пьянящей?»

Он видел единственный выход. Вырвав руку, резко встал. Тетушка заголосила, рухнула на колени и обхватила руками его ногу. Ее отчаянное рыдание и жалость терзали, и Асаар, еще не покинув комнату, чувствовал себя опустошенным и слабым.

Оули крепко держала, пытаясь остановить его, поэтому Сару пришлось наклониться, потянуть ее вверх за плечи, и, когда она разомкнула руки, посадил на дальний край кровати. Пока тетушка со слезами и рыданиями спускалась на пол, вылетел из покоев.

Когда Оули распахнула дверь — коридор был пустынным и тихим, но она знала, к кому он пошел.

Время торопилось, отсчитывая мгновения.

«Чего бы ни стоило, добуду камень!» — оглядевшись по сторонам, убедился: его никто не видел, и без стука толкнул дверь в кабинет.

Фран от неожиданности вздрогнул, но, увидев неожиданного гостя, быстро взял себя в руки и паскудно осклабился.

— Ждал тебя. Что-то понадобилось? Готов выслушать, — самодовольно произнес, откинувшись на спинку кресла, но резкий запах пота выдавал нервозность. Когда Сар цинично скривил край губ и окинул его брезгливым взглядом, запаниковал. — Заберешь силой, и он станет бесполезным!

— Лишь слабее, — гость двинулся к нему.

— Проклятье главы рода — не козни деревенской карги! Забранная силой «слеза» лишь отсрочит смерть, но не спасет! Другого не найдешь!

Хозяин замка трясся от страха и тут же упивался властью.

— Откуда подробные познания? — Асаар сжал кулаки и покрутил их, разминая. Руки чесались, чтобы открутить мерзавцу голову.

Фран побледнел.

— Причинишь мне боль, и уже никогда он не будет оберегать в полную силу!

— Плевать, — Сар подошел вплотную, и трус затараторил:

— Отымей девку!

Сар догадывался, что от него потребуют согласиться на рабство, но не понимал: зачем его дразнили и изводили Аной, если можно было изначально пригрозить причинить Аоле боль?