Ведьмы Алистера
Шрифт:
— Ем, — сухо ответила Марта и поставила на кровать поднос с едой: жареные яйца и несколько бутербродов с арахисовой пастой, а ещё чашка горячего чая, над которой поднимался пар.
— Что? Одно варёное яйцо, чашку кофе и лист салата?
Марта промолчала и села в кресло.
— Купи ты уже наконец кусок мяса и съешь хотя бы его!
Марта подпёрла голову кулаком и усмехнулась.
— Сырым?
Коул пару раз непонимающе моргнул. Осознав комментарий девушки, он продолжил:
— Да хоть бы и сырым! На тебя смотреть страшно. Гляди ветром сдует.
— Удивительно, что тебя это волнует, —
Коул ничего не ответил, но, чтобы заполнить образовавшуюся после слов девушки пустоту, принялся поглощать обедозавтрак, который нисколько не притуплял чувство голода, камнем оседая в желудке.
— Мне… Мне нужна новая доза, — всё же сказал он, прикончив бутерброды с арахисовой пастой. Слово «доза» неприятно резало слух, словно он был каким-то отбросом, наркоманом, готовым продать почку за новую порцию галлюциногенного рая. Но, как бы неприятно ни было это признавать, в какой-то степени он им и был. С маленькой поправкой в виде стопроцентной вероятности смерти в случае отказа.
— Когда? — приглушённо спросила Марта. На лице ведьмы не отразилось ни одной эмоции. Она не жалела его, но и не злорадствовала. Что немного, самую малость, подняло её в глазах Коула.
— Через пару дней. Примерно. Может, чуть дольше, — абсолютно честно ответил мужчина.
— Ясно.
Больше она ничего не сказала. Просто продолжила сидеть в этом несчастном кресле и смотреть в окно. В присутствии этой девушки Коул чувствовал себя неуютно. Практически как свинья на вертеле.
Она могла приказать ему что угодно. Проклясть его. Задушить. Коул до сих пор помнил, как невидимые руки сжимались на его шее, выдавливая остатки воздуха. При этом у него было лишь её слово, что она не будет ничего делать. Так что парень не мог отделаться от лёгкого страха, который пропитывал каждую его эмоцию, безотрывно следуя за ним по пятам.
Марта просидела в комнате пленника ещё некоторое время, а, когда он доел и допил чай, молча встала, забрала поднос и ушла. Девушка явно была не настроена на разговор, да и Коул не нашёл в себе сил спросить, когда она наконец выпустит его из клетки.
***
Подходя к «Ведьминой обители», Марта нервничала. Тот мужчина, охотник, напавший на них в парке, оказался мёртв. После того, как отец рассказал ей об этом за обедом, девушка была сама не своя. Её действия стали причиной смерти человека. Не сказать, что она сожалела или считала себя в чём-то виноватой — то была чистой воды самооборона — но всё же не могла отделаться от горького осадка на душе.
«Хорошо, что он умер. Одной проблемой меньше» — внушала Марта себе всю дорогу, пока шла к «Ведьминой обители».
Девушка вспомнила наставленный на сестру арбалет. Болт, направленный на ребёнка.
«Он это заслужил!» — продолжала Марта убеждать себя, пытаясь подавить чувство вины.
В «Ведьминой обители» посетителей было необычайно много, что удивило Марту, когда она толкнула дверь и вошла в душное помещение. Пивной душок мешался с ароматами вербены и можжевельника, а также с примесью ладана и человеческого пота, резко контрастируя с морозной свежестью улицы.
Людей было так много, что Марте сначала показалось, что она попала не туда. За последнее время она привыкла видеть «Ведьмину обитель» полупустой или и вовсе абсолютно безжизненной.
Джуди скользила между столиками, разнося кружки с пивом. Кеторин, как обычно идеальная в своих цыганско-пиратских нарядах, занимала своё исконное место за барной стойкой. Марта заметила ещё двух официанток, которые, как и Джуди, сновали между столиками. Это были неказистые девчонки в потрёпанных ведьминских шляпах и выцветших передниках.
Стараясь ни с кем не столкнуться, Марта опустила голову и поспешила к бару. Ей не хотелось встречаться глазами с посетителями, хотя маловероятно, что здесь мог оказаться кто-либо из её знакомых — у Марты, в общем-то, таковых было не так уж и много. Но вот чему её научили последние дни: если ты не знаешь человека, это ещё не значит, что он не знает тебя. А в Рупи её, похоже, знали все, кому не лень.
Людей у бара было не то чтобы много, но в их присутствии поговорить вряд ли получилось бы. Поэтому Марта заняла свободный табурет с краю и кивнула Кеторин в знак приветствия. Та лишь слегка улыбнулась в ответ, полностью поглощённая разговорами с клиентами — мужчинами преклонного возраста, цедящими пиво из огромных кружек.
— Китти, кошечка, что же ты так безбожно поднимаешь цены даже для нас — твоих постоянных клиентов? — причитал мужчина в серой залатанной парке и в состоянии уже солидного подпития.
Кеторин брезгливо скривилась и поправила его:
— Кеторин. А что до цен: я же ведьма, оттого и цены у меня безбожные, — улыбка у неё была яркая и нахальная.
— Нет, ну какая душечка! Тебя невозможно не любить! — громко сказал другой пьянчуга и протянул свою пустую кружку. — Налей ещё, милая.
— Зовите меня Кеторин, — повторила женщина и забрала кружку, через секунду скрывшись под барной стойкой.
В это время как раз вернулась Джуди с подносом, нагруженным пустыми кружками и тарелками из-под скудных закусок. Она похлопала Марту по плечу в знак приветствия — для этого ей пришлось встать на носочки — и лучезарно улыбнулась.
— Привет, — кивнула ей Марта. — Помощь нужна?
— Нет. Я сама, — ответила Джуди и прошмыгнула за бар.
— Чего тут сегодня не протолкнуться? — спросила Марта у помощницы, но ответила ей Кеторин:
— Первая пятница месяца, — женщина поставила кружку перед клиентом и наконец подошла к Марте. — Каждую первую пятницу месяца здесь собирается местный рыболовный клуб. Раньше они собирались в Мормери, баре вниз по улице, но я их переманила, — Кеторин послала улыбку мужчине в потрёпанной парке и вновь повернулась к Марте. — Они делают мне выручку чуть ли не на весь месяц, — понизив голос, чтобы её никто не слышал, кроме Марты, призналась она.
— Впервые слышу о подобной организации, — призналась Марта, не особо заботясь о громкости своего голоса, тот всё равно утонул в окружающем гомоне.
— Организации? О нет, это просто клуб по интересам. Собираются вместе и летом рыбачат на близлежащей реке, а зимой пьют и хвастаются былыми подвигами, пытаясь внушить окружающим, что они добытчики и охотники. На деле же… — Кеторин выдержала театральную паузу, — горстка алкашей, прячущихся от жён. Только им об этом не говори. Понимаешь, рыбаки — народ тонкой душевной организации, того и гляди обидятся.