Ведьмы за границей
Шрифт:
Ну и наконец, сами шабаши. Ведьмы, как правило, не любят общаться, по крайней мере, с другими ведьмами. У них возникает конфликт властных личностей. Это как съезд вожатых без отрядов. Ключевое неписаное правило ведьмовства гласит: «Делай не то, что хочешь, а то, что я велю». Стандартный размер ковена – одна ведьма. Ведьмы собираются вместе, только когда иначе никак.
Как в этот раз.
В отсутствие Дезидераты разговор неизбежно свернул на растущую нехватку ведьм [6] .
6
Дезидерата
– Как, совсем никого? – сказала Матушка Ветровоск.
– Никого, – ответила Бабуля Бревис.
– Это просто кошмар, – сказала Матушка. – Возмутительно.
– Ась? – переспросила Старая Мать Дисмасс.
– Возмутительно, говорит! – крикнула Бабуля Бревис.
– Ась?
– Нет новой девочки, чтобы взять! На место Дезидераты!
– А-а!
Последствия этого были ясны всем.
– Если никто не будет корочки, я доем, – сказала Нянюшка Ягг.
– В мое время такого не бывало, – сказала Матушка. – Всегда была целая дюжина ведьм, и это еще по нашу сторону горы. Конечно, так было, пока все это, – она скривилась, – не превратилось в развлечение. Теперь во всем этом стало слишком много веселья. Когда я была молода, мы никогда не развлекались. У нас времени не было.
– Термос фигит, – сказала Нянюшка Ягг.
– Что?
– Времена меняются, говорю. В смысле, тогда было тогда, а сейчас – это сейчас, – сказала Нянюшка Ягг.
– Незачем мне это говорить, Гита Ягг. Я прекрасно знаю, когда у нас сейчас.
– Надо идти в ногу со временем.
– Не вижу смысла. Зачем это нам…
– Что ж, похоже, пора нам снова менять границы, – сказала Бабуля Бревис.
– Это без меня, – тут же вставила Матушка Ветровоск. – Я и так четыре деревни тащу. Метла остыть не успевает.
– Ну, раз Мамаша Пуст преставилась, рук у нас явно не хватает, – сказала Бабуля Бревис. – Знаю, она не так много делала, вечно была занята другими вещами, но она все-таки была. Вот что в нашем деле главное. Быть. Всегда должна быть местная ведьма.
Четыре ведьмы хмуро уставились в огонь. Вернее, три из них. Нянюшка Ягг, умевшая находить во всем позитивную сторону, поджаривала тост.
– А в Рыбьих Ручьях теперь волшебник, – сказала Бабуля Бревис. – Когда Матушка Хоплисс преставилась, ее некем было заменить, так что послали в Анк-Морпорк за волшебником. Натуральным таким волшебником. С посохом. У него там лавка и все такое, даже латунная табличка на двери. С надписью «Волшебник».
Ведьмы вздохнули.
– Госпожа Жог преставилась, – сказала Бабуля Бревис. – И Бабуля Пиви тоже.
– Да ладно? Старая Мэйбл Пиви? – спросила Нянюшка Ягг с набитым ртом, щедро рассыпая крошки. – Сколько ж ей лет-то было?
– Сто девятнадцать, – ответила Бабуля Бревис. – Я ей говорила: нечего лазить по горам в твои-то годы. А она не слушала.
– Некоторым хоть кол на голове теши, – сказала Матушка. – Упрямые, как ослы. Скажи им чего-то не делать, и они не остановятся, пока именно это не сделают.
– Я даже слышала ее последние слова, – сказала Бабуля.
– И что она сказала? – спросила Матушка.
– Да что-то вроде «ой, блин», – сказала Бабуля.
– Именно так она и мечтала уйти, – сказала Нянюшка Ягг. Остальные ведьмы кивнули.
– Знаете… а ведь, похоже, ведьмовству в наших краях приходит конец, – сказала Бабуля Бревис.
Они снова уставились в огонь.
– Зефирки случайно никто не прихватил? – спросила Нянюшка Ягг с надеждой.
Матушка Ветровоск оглядела сестер-ведьм. Бабулю Бревис она терпеть не могла; эта старуха преподавала в школе по ту сторону горы и имела гнусную привычку сохранять здравомыслие даже в гневе. А Старая Мать Дисмасс была, пожалуй, самой бесполезной гадалкой в истории прорицания. А Нянюшку Ягг Матушка вообще не выносила, хоть та и была ее лучшей подругой.
– А что насчет юной Маграт? – невинно спросила Старая Мать Дисмасс. – У нее участок прямо рядом с Дезидератиным. Может, ей подкинуть в нагрузку?
Матушка Ветровоск и Нянюшка Ягг переглянулись.
– Она у нас сбрендила, – сказала Матушка.
– Ой, да ладно тебе, Эсме, – сказала Нянюшка Ягг.
– Да, я считаю, сбрендила, – сказала Матушка. – Говорить такое о своих близких – это не сбрендила, что ли?
– Она ничего такого не говорила, – сказала Нянюшка. – Только сказала, что хочет стать ближе к себе.
– О том и речь, – сказала Матушка Ветровоск. – А я ей говорю: Простота Чесногк тебе мать, Араминта Чесногк тебе бабка, Йоланда Чесногк тебе тетка, а ты себе… а ты себе я.
Она откинулась с видом человека, который только что решил все возможные вопросы насчет кризиса самоопределения.
– А она не слушала, – добавила она.
Бабуля Бревис нахмурилась.
– Маграт? – сказала она. Она попыталась воссоздать в памяти образ младшей ведьмы Овцепиков и вспомнила… ну, не само лицо, а глаза на мокром месте и беспомощно-добрую мину; ниже располагалось похожее на жердь тело, а выше – волосы, напоминающие растрепанный бурей стог. Неустанная добродетельница. Беспокойная душа. Из тех людей, что спасают упавших птенчиков и плачут, когда те дохнут, хотя старая добрая Мать-Природа вообще-то именно это и уготовала упавшим птенчикам.
– Не похоже на нее, – сказала она.
– А она сказала, что хочет быть более независимой, – сказала Матушка.
– Ну и что плохого быть независимой? – сказала Нянюшка. – На независимости ведьмовство и держится.
– Я и не говорю, что это плохо, – сказала Матушка. – Я ей так и сказала, в этом нет ничего плохого. Можешь, говорю, быть независимой сколько влезет, только будь добра делать, что тебе сказано.
– Просто вотри вот это, и все рассосется за недельку-другую, – сказала Старая Мать Дисмасс.
Три другие ведьмы выжидательно посмотрели на нее – вдруг добавит что-нибудь еще? Стало ясно, что не добавит.
– А еще она теперь учится – чему она там учится, Гита? – сказала Матушка.
– Самообороне, – сказала Нянюшка.
– Но она же ведьма, – отметила Бабуля Бревис.
– Я ей так и сказала, – заявила Матушка Ветровоск, которая всю жизнь бесстрашно ходила по ночам через кишащие разбойниками горные леса, точно зная, что в темноте нет никого страшней, чем она сама. – А она говорит, это не главное. Не главное! Так и сказала.