Ведун Сар
Шрифт:
— Что значит — любым, — возмутился Дидий. — Я что, по-твоему, царь Ирод?
— Не богохульствуй! — предостерег его Скрибоний. — Подобные сравнения здесь неуместны.
— Делай, как знаешь, — махнул рукой Дидий, которого после выпитого вина стало клонить в сон.
Пребывал он в сладком забытьи недолго, однако, как вскоре выяснилось, проспал самое интересное. Вагилы префекта Афрания вынесли ворота усадьбы и захватили дворец покойного Туррибия. Увы, как рассказал Дидию вернувшийся из похода Скрибоний, ничего интересного они там не обнаружили. Дворец был пуст. Ни тебе младенца, ни жрецов, ни демонов в зверином обличье. К сожалению, вагилы наотрез отказались обыскивать подвал дома, имеющего столь жуткую славу. Афранию пришлось самому заняться поисками древнего этрусского храма. Разделить с ним компанию согласились только два человека, префект Орест и епископ Викентий. Сейчас эти трое смельчаков находились в подземелье, и сенатор Скрибоний места себе не находил от беспокойства за их участь. Он метался по атриуму и без конца вскидывал руки к потолку, украшенному лепниной, словно ждал поддержки от таинственного и могущественного существа, проживающего на втором этаже дворца комита финансов. Дидий, точно знавший, что над головой пучеглазого сенатора находится его собственная пустующая спальня, тупо удивлялся настойчивости гостя, бросающего пламенные призывы в пустоту.
— Кто-то скребется, — испуганно прошептал Паулин, кося глазами на пальму.
— Сдвинь ее, — распорядился Скрибоний.
Паулин бросил затравленный взгляд на хозяина, но Дидий только плечами пожал. Если бы во дворец рвались демоны, то вряд ли заполненный землей ящик мог стать для них серьезной помехой. Скорее всего, они отбросили бы его как пушинку. Зато для Афрания и его спутников пальма была неподъемной тяжестью, в чем они честно признавались, издавая из-под пола жалобные звуки. Пальму удалось сдвинуть только с помощью рабов. Каменную плиту сенатор Скрибоний поднял лично, он же поддержал под руку префекта Афрания, выползающего на свет. Лучше бы он этого не делал. Афраний ругался так, что у Дидия забурчало в животе. Префект, видите ли, вообразил, что над ним подшутили. Он почему-то решил, что у комита финансов и уважаемого сенатора нет других забот, кроме как морочить головы занятым людям.
— А я говорю, есть там храм! — стоял на своем Скрибоний. — И мистерию мы с Дидием наблюдали собственными глазами.
— Было, — мрачно отозвался комит финансов на вопросительный взгляд Ореста. — Я думал, что они собрались жарить этого младенца, но Скрибоний сказал, что это ярман.
И пока пучеглазый сенатор в который уже раз делился впечатлениями об увиденном и услышанном в мрачном подземелье с недоверчиво внимавшими ему сановниками империи, Дидий приказал Паулину накрыть для гостей стол. Время для ужина было уже поздним, но комит финансов решил махнуть рукой на пищеварение ввиду чрезвычайных обстоятельств.
— Все входы они могли перекрыть, — задумчиво проговорил Орест. — Времени у них было более чем достаточно. Мы слишком долго возились с воротами.
— Ты что, веришь этим перепившим болтунам? — набросился на префекта Италии префект города Рима.
— Я уже слышал о подобной мистерии, хотя видеть ее воочию мне не доводилось, — спокойно отозвался Орест. — Судя по всему, младенец — это сын Сара и Веселины. Именно его они нарекли ярманом.
— А я полагал, что ярманами становятся в более зрелом возрасте? — нахмурился монсеньор Викентий.
— Обычно так оно и происходит, — кивнул Орест. — Но бывают и исключения. Когда у волхвов нет сомнения в том, что младенец зачат при участии бога. Так было с известным вам Меровоем, его нарекли сыном бога еще в утробе матери. А потом богиня Лада подтвердила правоту жрецов, когда Меровой одолел перед ее алтарем кагана Аттилу. Это серьезно, патрикии, очень серьезно. Проведя обряд посвящения в самом центре Вечного Города, венедские волхвы бросили тем самым вызов империи и христианским пастырям. Думаю, что слухи о ярмане-спасителе разойдутся теперь по всему Риму, а мы с вами своими поспешными действиями только подлили масла в разгорающийся пожар.
— Я прикажу вагилам молчать, — вскричал Афраний, но Орест в его сторону только рукой махнул.
— В создавшейся ситуации я не вижу другого выхода, как только обратиться за поддержкой к константинопольскому патриарху и божественному Льву, — с вздохом изрек епископ Викентий.
— А почему бы тебе не обратиться к божественному Антемию и епископу Рима Амвросию? — насторожился Скрибоний.
— Антемий попал под влияние язычников, — строго глянул на сенатора Викентий. — Что же касается епископа Амвросия, то он слишком слаб, чтобы бросить вызов языческим жрецам. Не надо забывать, опасность грозит не только Риму, но и всему христианскому миру, мы просто обязаны объединить все силы для отпора обнаглевшим врагам.
— Завтра же я отправляюсь в Константинополь, — объявил Орест. — Монсеньор Викентий напишет патриарху письмо. Такого же письма я жду от тебя, префект Афраний. Что же до сенатора Скрибония, то, по моему мнению, он должен изложить все увиденное и услышанное им в этрусском храме на пергаменте. Это касается и тебя, высокородный Дидий.
— Мне не хотелось бы прослыть сумасшедшим, — поморщился комит финансов.
— Ты что же, сомневаешься в собственных глазах?! — рассердился на старого приятеля Афраний.
— Не сомневаюсь! — огрызнулся Дидий. — У меня до сих пор волосы встают дыбом, когда я вспоминаю это жуткое зрелище.
— Вот и опиши все, как было, — зло выдохнул Афраний, — чтобы волосы встали на голове не только у тебя, но и у божественного Льва.
— Не встанут, — криво усмехнулся Дидий.
— Почему?
— Потому что его череп гол, как куриное яйцо.
Смех получился нервным, но напряжение снял. Расторопный Паулин очень вовремя объявил, что накрытый стол ждет проголодавшихся гостей. Заботы, обуревавшие высших чиновников империи, не помешали им отдать должное яствам, приготовленным новым поваром Дидия, и вину, присланному вождем готов Эврихом. Увы, сиятельный Орест не дал расслабиться ни сенатору Скрибонию, ни комиту Дидию. Он не покинул дворец последнего до тех пор, пока очевидцы жутких событий не изложили свои впечатления, почерпнутые в подземелье, на кусках пергамента.
— У тебя великолепный слог, высокородный Дидий, — похвалил префект Италии хозяина, просмотрев бегло его писанину. — Я восхищаюсь тобой. Думаю, божественный Лев оценит твое старание столь же высоко, как и я. Ваше здоровье, патрикии.
Глава 3 Божественный Лев
Префект Орест приехал в Константинополь не в самую удачную пору. Патриарх Ефимий был в отъезде, а император Лев Маркелл не выказал к гостю из Рима ни малейшего интереса. Он даже не принял Ореста, и тому пришлось искать поддержку вдали от императорского дворца. Старый знакомый евнух Феофилакт приютил изгнанника в своем доме, но существенной помощи оказать ему не смог. Зато секретарь императрицы Верины объяснил гостю, почему его попытки обратиться к божественному Льву за содействием закончились практически ничем. Оказывается, император Антемий прислал письмо своему собрату Льву, где охарактеризовал опального префекта как опасного смутьяна и тайного язычника. Конечно, подобные обвинения можно было назвать клеветой, но император Лев считал Антемия честнейшим человеком и не собирался менять своего мнения в угоду субъекту с подозрительной биографией, верному сподвижнику кагана Аттилы, принесшего Византии столько бед. Маркелла вполне устраивало правление божественного Антемия, который не только утихомирил бушующие вокруг Рима страсти, но и взял под свое заботливое крыло византийских торговцев, что благотворно сказалось на процветании обеих частей огромной империи, как Западной, так и Восточной.
— Но ведь мы имеем дело с заговором язычников, — попытался убедить Орест хотя бы Феофилакта.
— Дукса Сара привлек на службу Риму не божественный Антемий, а ты, префект. И в Константинополе отлично известно о твоих тесных отношениях с варваром. Кстати, после твоего бегства из Рима княжич оставил римскую службу и вторгся в Далмацию. Божественный Лев вынужден был обратиться за поддержкой к остготскому рексу Тудомиру и уступить ему земли в Нижней Мезии. Это большая потеря для Византии, но, к сожалению, у императора не было другого выхода.