Век кино. Дом с дракончиком
Шрифт:
— Вспоминайте! Вы актер, у вас профессиональная память на любой жест, любое движение…
— Не могу! Было темно. Но если он убийца, это снимает подозрения с меня и Бориса.
— Кто — он? Дмитрий Петрович или Марк? Кто из них безумнее?
— Ни за тем, ни за другим болезненных признаков я вроде не замечал… Но если уж выбирать: мой шурин — лицо более таинственное и жуткое.
Раздался скрип, дверь кабинета начала медленно приоткрываться; собеседники вздрогнули от неожиданности и замерли. На пороге стояла Жанна в своем мрачном
— Как ты смеешь подводить под статью моего брата? — заговорила она вкрадчиво и беспокойно. — Он не мог убить ее.
— Почему вы уверены? — Валентин вышел из оцепенения.
— Потому что Рождество он провел здесь, со мной и Леней.
Драгоценность?
Они пили на кухне чай, когда явился Валентин, возбужденный до предела открытиями, а еще больше — загадками своего стремительного следствия. Сашка — старинный, еще школьный товарищ, и сколько вечеров просижено и проговорено в этой уютной, бело-голубой комнатке с пестрым диванчиком и тихими ходиками над столом; сколько «вечных» вопросов задано и, по молодости, решено… И были с ними две девочки-подружки, которые подросли и стали их женами, но в мутной круговерти последних разрушительных лет нашли кого побогаче.
Валентин, обжигаясь, выпил чашку душистого крепчайшего чая, закурил и возвестил:
— Серж признался.
— В убийствах? — закричала Даша.
— Нет… в непрямом соучастии.
— Кто убил Марину?
— Это по-прежнему загадка. Я думал на Марка Казанского, но он как будто провел Рождество с сестрой и племянником — мальчик подтвердил.
— Но ведь Марк… Разве он приехал?
— Он никуда не уезжал.
— Как?! — Она сидела на диванчике, напряженно вытянувшись. — А как же Боря?
— Твой Боря наложил кучи лжи и, наверное, в них захлебнулся… извини.
Наступило молчание, которое осторожно нарушил Сашка:
— Кое-что я слышал в отрывках от своей гостьи. Нельзя ли пообстоятельнее ввести в курс дела?
— Пожалуйста. Круг действующих лиц…
— Про них мне известно.
— Так вот, соучастники презентации фирмы «Страстоцвет», состоявшейся третьего ноября прошлого года, — ожившая фотография в кабинете Сержа… Марина, увлекшись подпольным миллионщиком Марком…
— Кем? — перебила Даша.
— Да, представь себе. С ним она тайком встречалась в течение месяца. Двадцать восьмого ноября прибывший в «Страстоцвет» для передачи денег Марку Серж подслушивает телефонный разговор: миллионщик уговаривает Марину улететь с ним в Америку.
— Марочка — в Америку? — Даша нервно рассмеялась. — Да ну, выдумки!
— Отнюдь. Речь идет о рейсе вечером того же дня, значит, у нее уже есть заграничный паспорт и виза. То есть она готовилась, понимаешь? Серж осознал, что сейчас потеряет ее, и донес мужу.
— Он в этом признался?
— Не только в этом, но о других признаниях потом. Вследствие доноса Алеша и Марк встретились под Большим Устьинским мостом.
— Каким образом?
— Это пока темный момент. Во всяком случае, Боря явился свидетелем или соучастником убийства.
— Охранник? — уточнил Сашка.
— Ее жених. — Валентин кивнул на Дашу. — Жених, да? — никак не мог он сдвинуться с этого «пункта».
— Да почему вы на него…
— Потому что он все скрывал, даже после гибели твоей сестры. У Марка было с собой двести тысяч долларов. Для него «семечки», а для Бори…
— Значит, из-за денег… — Она тяжело задумалась.
— Боря сказал обоим фирмачам, что привез их компаньона в Шереметьево в семь сорок. Еще в самом начале следствия меня заинтересовало: как распорядился Казанский долларами перед отъездом? На это у Бориса нашелся ответ: бизнесмен встретился в аэропорту с одним человеком, который, видимо, и взял на себя операцию по переправке валюты… ну, хоть в Швейцарский банк, например.
— Кто этот человек?
— Я. Да, Боря выдумал такую версию (я за ним слежу, угрожаю), чтоб отпугнуть обоих фирмачей, и без того напуганных… собственными, скажем прямо, промахами.
— А где вы были вечером двадцать восьмого ноября?
— Вообще-то я устал доказывать свою непричастность.
— Надо доказать, потому что вы игрок, то есть небезупречны.
— А с каких, собственно, нравственных высот вы его судите? — сдержанно вмешался школьный друг.
— Саш, студент имеет нравственное право спросить у своего педагога. Так вот, двадцать восьмого ноября я весь день провел в дальнем Подмосковье в лечебнице у своей жены. Что легко подтвердить документально, поскольку доступ туда самый строгий.
— Простите, Валентин Николаевич, я не знала даже, что вы женаты… и кольца у вас нет.
— Мы разведены, но больше о ней позаботиться некому.
— Чем она больна?
— Психическое расстройство, лечению практически не поддающееся. Надеюсь, эта тема исчерпана. Итак, продолжим и примем пока без объяснений, как факт, столкновение Марка и Алеши на набережной. «Дракончик» платит Борису за молчание или за сотрудничество и звонит своей возлюбленной.
— Этому вашему «дракончику» надо бы вихрем мчаться в Шереметьево и скрыться на краю света, — повторил Сашка контраргумент самого сыщика.
— А если он уже не успевал заехать за Мариной? («Ты мне нужна, любимая, — говорил он ей по телефону, — весь мир к твоим услугам!») Не успевал пристроить деньги? Да может, они их с Борей не поделили.
— И Марочка побежала к нему на свидание, зная, что он вот сейчас ее мужа убил! — закричала Даша. — Ни за что не поверю!
— Я этого не говорил. И уверен даже, что перед нею он скрывал свою роль до последней возможности. Например, он говорит ей: «Отъезд откладывается, нам необходимо встретиться». Марина его боится и просит тебя проводить ее до «Арбатской».