Великая империя зла
Шрифт:
– Я знаю, - твердо и убежденно ответил эфенди.
– Тогда, Аллах пусть тебя оберегает. И не забудь, сейчас от тебя зависит жизнь султанского сына. Ты ведь помнишь это, правда?
– Да, я помню, как сейчас.
– Вот и хорошо. Ступай... Да, чуть не забыл. Нe забудь сказать торговцам, что я прощу им это, если они выполнят до конца эту задачу, и не буду их преследовать, а сделаю обыкновенными людьми того же рода занятия.
– Спасибо, - поблагодарил эфенди и вышел из комнаты.
– Теперь я знаю, почему эмира называют не человеком, а почти пророком, - обратился к Абдаху его старый друг детства Артуз, сидевший все это время тихо и не вмешиваясь.
– Почему?
– спросил удивленно эмир.
– Потому, что ему известно даже самое сокровенное, - очень просто и очень точно ответил он, даже не подозревая, как прав и близок к самой истине.
– Но, это не так, - возразил Абдах, - я всего лишь человек, пытающийся добросовестно исполнять порученное мне дело, и я вовсе не пророк. Я тоже часто ошибаюсь, но все же, кое в чем признаюсь. Действительно, есть что-то такое, чего мы пока не можем понять, ибо не знаем, как оно в нас самих образуется. Настанет время, а оно точно будет, я знаю это, и я уверен, что мы позабудем это слово, и каждый из нас будет способен на это. Но, как долго это же будет продолжаться, я не знаю, - честно признался эмир, - но думаю, что очень долго, слишком много пролито крови невинной, и еще много ее утечет.
– А, что, это к этому относится?- удивился Артуз.
– Нет, оно относится к другому. Оно относится к нашему сознанию, нашей совести и вероисповеданию. Оно так же относится к нашему теперешнему положению. В общем, пока это тебе не понять, - удрученно ответил эмир.
– А почему?
– Не знаю, я не могу ответить даже на это, - так же удрученно произнес Абдах.
– Что, какая-то тайна, - чуть-чуть завистливо спросил старый друг.
– Да нет никакой тайны, - сокровенно открыл душу эмир, - есть только мы с тобой, да еще вот это, - и он обвел руками комнату, - и с этим мы идем в люди.
– Как так?
– не понял его Артуз.
– Вот видишь, я же говорил, что ты не поймешь, - снова удручился почему-то он.
– Что, я такой глупый?
– усомнился тот в своем уме.
– Дело вовсе не в глупости. Дело в каких-то, я бы сказал, наспех приобретенных знаниях от других и от себя лично. Только не книжных или каких-то им подобных, а тех, которых мы именуем самой жизнью. Сама жизнь человека и есть то или иное ее знание. Надеюсь, тебе это понятно?
– Да, это я понял.
– Так вот. Эта жизнь, как и жизнь многих других, складывается в одну и получается много жизней.
– Да, это понятно, - повторил Артуз.
– Не торопи, - почти грубо оборвал его Абдах, - дай самому понять, что я хочу сказать. И не удивляйся этому. Возможно, когда-нибудь ты тоже задумаешься над всем этим... Так вот. Таких жизней получается много. И именно из этого "много" мы берем себе новые знания, как бы укладывая в голове прежнее и обретая одновременно новое. Ну, как ткацкая машина: берет нити, образует узелки, а получается ткань. И уже из нее люди делают, что хотят. То ли одежду напоказ, то ли просто материю какую, то ли продают, то ли оставляют у себя дома. Вот, так же и мы сами. Хотим - выставляем себя напоказ, а хотим - нет; хотим, как Мюр, что-то продаем, совсем не думая об этом; а хотим - служим государству, как ты и я.
Артуз сидел и смотрел на него с нескрываемым любопытством.
– А ты философ, - подметил он, слегка прищурившись.
– Нет, - почему-то вздохнул эмир, - до философа надо еще идти и идти. Он ведь не собирает знания, как мы по крупицам. Он пользуется ними и выдает совершенно новое. Вот, кто такой философ. А я просто человек, кое в чем способный и немного по-своему умен.
– Да, все это интересно, - перевел почему-то сразу на другое Артуз, - но, что будем делать мы сейчас?
Абдах сначала не понял вопроса и подумал, что тот просто над ним смеется, но, завидя простодушные глаза друга, спокойно ответил:
– А что, сейчас. Сейчас будем ждать до утра, сходи и распорядись, чтобы люди были наготове, и вели подготовить судно к отплытию.
– А кто его поведет, Мюр ведь ушел?
– Я, - твердо, со знанием дела отвечал эмир.
– Но, ты ведь не капитан и не моряк даже, - засомневался Артуз.
– Не волнуйся, мне хватило того, что я наблюдал за Мюром.
– И все?
– Да, умному человеку этого вполне хватит, а практика лишь подтвердит его уверенность.
Артуз сначала постоял с минуту, видимо сомневаясь в его словах, но затем, все же вышел, не проронив больше ни слова.
Глава 19
Время шло быстро, и не успел эмир поразмыслить, как вернулся посланный Артуз и сказал, что все готово, а часть недавно вернувшихся торговцев, ждет указаний.
– Указаний не будет. Пусть ждут своего часа, - сурово возвестил эмир, полагая, что время для их оправдания еще не настало.
Они вместе вышли на палубу, и эмир отправился к капитанскому мостику.
Часть экипажа, оставленного Мюром, с интересом наблюдала за действиями новоявленного капитана.
– Поднять якорь, - закричал тот сильно, и небольшой ветер донес его слова аж до берега, - ставь паруса.
Команда бросилась выполнять указание, несмотря на то, что эмир забыл указать некоторые дополнительные детали и поднять трап.
Но, хорошо обученные моряки и так знали, что им надо делать. Им лишь требовался тот, кто просто подаст команду и развернет судно в обратную сторону.
После очередной выполненной ими команды, судно начало свободно отходить от причала.
Эмир покрутил штурвал влево, и корма сразу начала забирать направо, в то время как нос оставался почти на месте.
– Рано еще, - кто-то закричал из моряков, завидя что корабль начал разворачиваться, но эмир уже понял свою ошибку, и убрал руль обратно.
Судно снова выровнялось и отошло уже дальше.
– Теперь можно, - закричал тот же голос, и эмир опять проделал то же самое.
Нос сразу ушел влево, а корма, к удивлению, осталась на месте.