Великая империя зла

Пилипенко Сергей Викторович

Все же интересная штука эта жизнь. Никогда в ней не бывает ничего простого, хотя и особо сложного тоже.

Так мыслил сейчас тот, кому оставалось до конца правления всего лишь несколько недель, но это не угнетало его, а, наоборот, радовало.

Наконец-то, он сможет заняться любимым делом и отдохнет от походов, уступая дорогу молодым. Он почти закончил свой трудный путь возвышения, и теперь, наступал час его философического развития.

Но, пока рано об этом думать, и надо довести дело до ума.

Сказав так для себя, эмир снова встал и пошел дальше.

Молча, колонна последовала за ним. Ее вел вперед человек, знавший, куда идет и зачем.

Он не оставался позади их, и это ободряло многих. Он был частью их самих и вовлекал в свое дело всю их наружность. Но, только ли его дело?

Эта мысль парила в воздухе над многими головами, так и не зная, куда ей присоединиться. Но, она не осталась все же брошенной там до конца.

Кто-то приобрел ее внутрь, даже не подозревая об этом сам. И только спустя время, он узнает об этом и даже удивится, когда же успел это сделать.

Но, так и творится весь мир, который насыщен этими мыслями, и который ими полон до сумасбродства.

Не потому ли мы так часто сходим с ума от того, что не знаем, куда какую мысль приспособить?

Скорее всего, это так и есть. Но, время разрешит эти думы, и люди узнают больше, нежели знают сейчас.

И им уже не покажется странным вопрос о каком-то судоходном деле, ибо они уже это будут знать: их предки унаследовали его раньше.

Так пускай же, это будет и далее. И пускай, никто не забывает об этом.

Эмир шел и не оглядывался. Он знал: за ним следуют другие, ибо они ему верят и хотят помочь. А это больше чем вера, но все же меньше, чем сам человек...

Глава 20

Постепенно рассвет захватывал колонну, и уже издали можно было опознать кого-либо по движущемуся силуэту.

Время шло и не останавливалось. Уже было около трех с лишним часов, и вскоре должна была наступить развязка всему затеянному ранее.

Эмир вывел колонну туда, куда и предполагал и занял позицию, расставив людей таким образом, чтобы виднелись даже самые отдаленные уголки дворца-крепости, когда-то построенной их же предками.

Сейчас они находились немного выше, и значительная часть прилегающей территории расстилалась под ними.

Было удобно и целиться, так как большие деревья исчезли, а их место заняли обычные кустарники и просто трава, в отдельных местах посеревшая то ли от пыли, то ли просто от времени.

Была середина лета, и это не удивляло никого. В этих местах слишком рано все зацветало, но и значительно быстрее заканчивало свой маленький путь развития.

Но все это не мешало, а, наоборот, только скрывало группу затаивших дыхание воинов, унаследовавших от тех же предков необходимые им качества.

И все это не казалось бы весьма странным и невообразимо глупым, если бы супротив них выступал кто-то в лице их настоящих врагов.

Отнюдь нет. Там, за стенами были те, кто только вчера преклонялся турецкому престолу, а уже сегодня выступал в роли изменника.

И виной тому вовсе не была обычная смерть человека, стоявшего столь долгое время у власти, и неизвестно как покинувшего ее.

В этом предстояло еще тоже разобраться.

Суть была в другом. Основная причина этой кровавой распри и была та самая злостная, что ни на есть на свете, власть, захватив которую кто-то получал почти законное право на подчинение себе подобных и не таковых.

Он так же начинал выделяться среди прочих и иных, и желал, во что бы то ни стало отомстить своему бывшему и настоящему врагу.

То была субординация права или, как называли это простые люди, обыкновенная возня внутри новых представителей на саму власть.

Воины приготовились к бою. Уже почти рассвело, и серый туман начинал опускаться с гор на землю, покрывая ее той густой и непонятной массой, которая порой не давала людям спокойно пройти и проехать мимо друг друга.

Эмир напряженно вслушивался в еще не до конца ушедшую ночь. Только где-то вдали, скорее всего в самом дворце, о чем-то переговаривалась охрана.

Голоса доносились хоть редко, но отчетливо ясно, средь полной, губительной уже для них тишины.

Абдах видел, как готовятся к бою его аскеры, но команды на огонь пока не давал, и сурово предупредил своих подчиненных по разошедшейся цепи об этом.

Наконец, тишину раскроила масса густых и отдаленных от них выстрелов.

Тут же грянул грохот и где-то рядом, и эмир с ужасом подумал, что это не выдержали у кого-то нервы. Так оно и было.

Один из торговцев, видимо устроившийся наиболее удобно, немного задремал в предрассветной тиши, и град выстрелов его разбудил, и он сам выстрелил.

Ему тут же накрыли голову какой-то серой мешковиной другие и со всех сил надавали тумаков, давая понять, что слишком рано делать то, чего не следовало делать сейчас.

Абдах взмахом руки дал понять прекратить это безобразие, хотя и знал, чем это может закончиться для всех.

Он не любил самоуправства и предпочитал общий суд на каком-то собрании.

Испуганный торговец, казалось, вовсе потерял рассудок, и хотел было броситься бежать назад, но, рядом стоящие аскеры, не дали ему этого сделать.

Нож точно прошелся по горлу бедного узника войны, и тело упало на камни.

И в ту же минуту все разошлись на свои места. Трудно было в той утренней мгле разобрать, кто это сделал, но было понятно и так, что это воин, ибо мирный торговец, ни за что бы не сделал такого.