Великая империя зла

Пилипенко Сергей Викторович

Абдах мрачно созерцал эту картину, и непонятные мысли окружали его голову.

Ему было жаль сам дворец, так как здесь он провел свое детство и годы юности. Но, с другой стороны, сейчас он был уже памятью о пристанище его врагов.

Чему отдать предпочтение и отстраивать ли его вновь?

Так и не найдя ответа на свой вопрос, эмир двинулся внутрь навстречу к спешившим соратникам по борьбе.

То был Мюр и часть уцелевших в битве торговцев. Они не жаловались, хотя многие были ранены и даже искалечены.

Это война, а она не любит жалости, ибо тогда жалость превращается мертвой вдвойне. И лишь спустя минут пять, эмир увидел того, кого и хотел.

Это был его охранник и настоящий друг, не потерявший веру как в себя, так и в него самого. Это был Абу.

Он шел издалека, немного шатаясь и даже чуть спотыкаясь.

В руке он держал ятаган и крепко держался за плечо Артуза. Абу был ранен и какой-то весь обугленный. Клочки рваной одежды торчали со всех сторон, но охранник хранил жуткое молчание.

"Неужели снова?
– всполошился Абдах, - нет, этого не должно повториться".

 Но, подойдя ближе, Абу заговорил, как и подобает воину.

 - Великий эмир, я выполнил твое указание и теперь гожусь разве что для .., - а для чего, ему договорить не удалось.

Голова его понуро упала, и глаза закрылись. Только теперь, подойдя ближе, эмир обратил внимание на его рану, которая находилась на груди.

Это было сплошное человеческое мясо, немного обуглившееся и слегка обжарившееся.

Абдах отвернул голову в сторону и отошел. Он понял - это все. Нет больше верного ему охранника и нет больше Абу.

О, Аллах! Зачем ты лишаешь меня таких людей?

3ачем подгоняешь меня самого к этому?

Нет. Я больше не могу, не вынесу всего этого.

И эмир отошел еще дальше в сторону дымящегося здания. А Артуз так и стоял, держа у себя на плече уже холодную руку Абу, и не решающийся сбросить ее со своей шеи.

Стояли и те, кто окружал эмира, и не понимали, от чего тот отошел в сторону, ибо им это было понятно по-другому.

Шла война, а она не обходилась без потерь и порой уходили даже самые достойные их уважения. Но, это не мешало идти дальше и продолжать проливать кровь.

Абдах, казалось, вовсе потерял контроль.

Ему хотелось плакать и рыдать. От чего - он сам не мог понять, и он уходил, и уходил все дальше и дальше вглубь того же дымящегося здания, совсем не обращая внимания ни на что.

Никто не последовал за ним. Им, наконец, стало ясно, что эмир потерял кого-то больше, чем просто охранника.

Но, непонятным оставалось другое.

Почему он отдавал ему предпочтение, и почему сейчас ему так тяжело, когда победа уже наступила, и враг был стерт с лица этой горячей земли.

Эмир вошел в здание и молча побрел по бывшим комнатам когда-то красивого дворца. Вокруг него осыпалась глина, раскалившаяся от огня, и падали повсюду деревянные глыбы.

Но, он не смотрел на них.

Слезы густо и сильно поливали его лицо, и ему было все равно - погибнуть здесь, либо где-то еще, в другом месте.

Сегодня, он потерял свою последнюею опору в его делах и свершениях, и от этого вся его жизнь казалась напрасной, не нужной и жестокой.

– Зачем, зачем все это?
– повторял он несколько раз одно и то же, обводя рукой стороны, - кому оно нужно, когда больше нет с тобой того, кто бы мог выслушать молча и разделить твои радости и боли. Нет того, который мог бы в любую минуту защитить тебя самого, даже не задумываясь о своей жизни.

Абдах остановился. Ему вдруг захотелось погибнуть самому. И какая разница, когда и как это случится. Что ему - мертвому, не все ли равно, что будут говорить люди или воины, ожидающие его сейчас снаружи.

Кому какое дело до него самого. Ведь за всю его жизнь никто и никогда не спросил его лично - а как ему живется, и чего хочет он на самом деле от своей жизни?..

Но, наверное, это глупо - умирать именно сейчас. Нет, не поймут его и другие, и скажут, что он был слаб и только прикидывался таким, каким он есть при жизни.

И какое им дело до того же Абу, ведь он для них - это просто лишь символ. Символ его имперской власти, обозначенный одной человеческой жизнью.

Кому дело до этой жизни, когда повседневно умирают сотни, тысячи, а то и больше людей. И кто сможет вычислить самую тяжелую утрату для всех, ибо для каждого лично есть только то, что дорого ему опять только лично.

– Нельзя умереть здесь, - подумал тут же Абдах и отскочил в сторону от горящей падающей балки.

Слезы ухе отошли в сторону, и оставалась только сухость во рту: то ли от набегавшего изредка в лицо дыма, то ли от тех же высохших слез.

Нет. Надо закончить начатое. Только тогда я смогу спокойно и по совести умереть. Надо привести султана к власти.

Это последнее, что я сделаю для самого себя. Вот и решение своей судьбы. А дальше? Будет видно. Возможно, даже его и не будет.

Да и нужно ли оно вовсе? Когда человек теряет все, что у него есть и чего никогда больше не обнаружит, то он становится безвозвратно утраченным для всех.

Таков закон природы. Но, он пока не потерял себя. И полон сил наказать виновных.

Это не месть - это всего лишь справедливое заслуженное наказание тем, кто не подчинился и ослушался тех, кто немного повыше рангом и чуть-чуть более здраво смотрит на мир.

Приняв такое решение, Абдах вытер руками лицо и вышел снова на улицу.