Великая империя зла
Шрифт:
– Как скажете, - проронил русский и хотел поворачивать обратно.
– Погодите-ка, - обратился к нему эмир, - а чего бы вы хотели, в самом деле, лично?
– задал он вопрос.
– Я?
– удивился тот, явно не ожидая такого поворота в их разговоре.
– Я бы хотел мира, и чтобы быстрее отсюда уехать. Мне не по душе эти хоромы. Они напоминают царские.
Абдах кивнул головой, давая понять, что ответ принят, и сказал:
– Я уважаю чужое мнение и хотел бы надеяться, что с вашей стороны будет то же. До завтра.
Они
"Итак, первая встреча состоялась, - думал про себя эмир, - что хотели русские, было понятно. Но, почему царь выбрал именно этого человека, а не кого-то из более приближенных".
Этот вопрос как-то затмевал всю суть не состоявшихся сегодня переговоров и отчасти не давал Абдаху покоя.
Эмир приблизился к своей колонне и, развернувшись, махнул рукой, направляясь к воротам не обычного для этих мест города, так как весь он был устроен по образцам их совладычества.
Народ встречал его молча. Никто не приветствовал, и никто не падал на колени.
"Странно, - подумал эмир, - что это так. Может, что случилось?"
Но вот, подъехав уже ближе к воротам, он увидел, как первые ряды пали вниз и уныло запричитали:
– О, великий эмир, прости нас грешных. Не уберегли нашего пашу. Не карай смертью, позволь простить себе нас, обездоленных и почти нищих.
Такие мольбы слышались со всех сторон, и эмир уже было подумывал о том - не снится ли ему все это?
Вокруг, в этом бархате всего праздничного убранства, стояли на коленях обездоленные, в каких-то лохмотьях люди, протягивая сухие и худые руки к эмиру.
"Что же случилось?
– снова задумался эмир, поглядывая на жалкий вид людей.
– Неужели Юсуф-паша взбредил на старости лет и выжал из них последнее?"
Все говорило именно об этом.
Утопая в зеленом цвете садов и окружающем свете зданий, дворец представал перед ним во всей своей красе, что так резко контрастировало с тем убогим видом людских одежд, его окружавших.
Казалось, здесь смешалось все: золото и блеск с поражающей сердце нищетой, высота фасадов и низкорослость самих жителей, красота в зелени и низменность в одеянии.
Голубые, раскрашенные верха куполов напоминали эмиру далекое время отрочества, но сейчас это было явно не к стати.
Огромные фонтаны, брызгающие на людей водой, не приносили уже той искренней радости, которую он ощущал ранее. И виной всему этому жалкая и нищая жизнь людей, наполнившая до предела его сердце.
Эмир слез с лошади и пошел пешком. Его примеру последовали и другие. Всего колонна насчитывала около сорока шести всадников, если не считать тех, кто пристал к ним по дороге.
Люди, то и дело, хватали за полы его сулеймы и жадно целовали. И от этого ему становилось еще грустнее.
Он понимал, к чему довела безжалостная политика тех, кто управлял вместо Юсуфа, и сердце его сжималось еще туже.
Выбравшись из толпы и взобравшись на более высокое место, эмир поднял руку вверх и прокричал:
– Люди, остановитесь, прошу вас...
Толпа онемела от этих слов. Еще ни один визирь из султанских покоев не обращался к ним так.
А Абдах тем временем продолжал:
– Я знаю, каково ваше горе об утере вашего законного правителя. Но, оно ничто по сравнению с тем, до чего докатилась ваша жизнь. Каждый из вас сопереживает по-своему эту утрату и каждый в душе надеется, что новый управитель даст больше света и теплоты, исходящей от него самого. Верьте этому, люди. Ибо без этой веры, вы не сможете победить самих себя. А вам надо трудиться, надо воспитывать детей и надо их обучить покорности и повиновению, не говоря уже о чинности и порядочности. Я разберусь со всем этим и накажу тех, кто посмел оскорбить достоинство моего народа, ибо вы такие же, как и те, что остались там, на другом конце моря. Верьте мне, люди. Я не бросаю своих слов просто так.
Эмир закончил речь и опустился ниже.
Все это время его преследовала одна мысль: где же эти враги и почему до сих пор никого не встретил.
И словно кто-то услышал его из толпы, и как выстрел грянул ответ:
– О, великий эмир, не погуби нас, мы сами казнили тех, кто причинил, сколько нам вреда.
И толпа попадала на колени, жалобно молясь и простирая руки к небу.
"Вот оно, - тут же подумал Абдах, - самое страшное изо всего. Доведенный до отчаяния народ бросается на своих обидчиков, и при этом остается верен своему слову в исполнении власти старшего по роду и назначению. Что ж, коли это случилось, то так тому и быть".
Эмир снова поднял руку, и в мгновение шум стих.
– Я не наказываю вас и прощаю, ибо вижу, до чего довели вас безумцы. Но, я приказываю впредь не чинить этого больше. И если нет справедливости, то посылайте к владыке. Он всегда справедлив к своему народу. Я также не накажу тех, кто непосредственно это сделал. Пусть, это остается на их совести. Но, впредь, обязую вас не чинить подобного самим, ибо есть законная власть и она, и только она должна разбираться во всем. Поднимите головы, люди. Вы не виновны. И пусть, радость наполнит ваши сердца, и пусть, ваши глаза снова увидят солнце. Я приведу к власти того, кто будет искренен с вами и не задавит налогом. Он восстановит
справедливость и покарает незадачливых беков. Посмотрите мне в глаза, люди, и верьте: я вас не обману.
Толпа подняла головы и посмотрела на эмира. Тот стоял, гордо и смело смотря ей навстречу. Взгляды их пересеклись и встретились.
И не было ничего больше, окромя этого. Только взгляд для того, чтобы кто-то понял прежде, чем пойдет на что-то подобное. Только он способен преодолеть всю степень самоотчуждения. И они это поняли.
Люди снова пали на колени и возвели руки к небу. Они поверили эмиру, как верил в них он сам.