Великая империя зла
Шрифт:
– Это еще что?
– снова спросил Абдах.
– Возле берегов, у самых опасных мест, обычно ставят фонари, чтобы идущим к берегу кораблям было видно, где опасность. Но, чайки часто разбивают их стекла, думая, что это маленькое солнце, и они тухнут.
– А кто их зажигает?
– Они горят почти все время. И только иногда, один человек с берега проверяет их и добавляет масло, и меняет трут. Его так и зовут - бакенщик.
– А он не опасен, как враг?
– Нет. У нас моряков таких правил нет. Этим пользуются все: и пираты, и мы, и другие. Поэтому, он сам по себе, и его никто не трогает.
– Но, он все же человек и чей-то подданный?
– Нет, он никому не подчиняется. Моряки дают ему хлеб, рыбу, одежду, иногда заходя в его хижину. А живет он там, на берегу у высокой скалы, - и моряк махнул в темноту рукой, - да, и не нужен он вовсе никому, так как стар, без семьи и к тому же глух.
– Интересно все это, и очень даже забавно, - произнес в ответ эмир, - на земле империи живет человек, никому не подчиненный и делает добро людям.
Моряк промолчал, понимая, что это размышления более высокого уровня.
И это снова понравилось Абдаху. Ему искренне нравился этот молодой, еще не окрепший человек, и он хотел ему ответить тем же.
– А сколько тебе лет?
– неожиданно спросил он у юноши.
– Двадцать один, - ответил тот, немного смущаясь, - а зачем вам знать?
– Да, это я так, интересно знать, как такой молодой может во многом разбираться. Иногда, людям требуется очень долго, чтобы познать все это.
– А я схватываю, как чайка на лету, - отвечал молодой человек, - что говорят старшие, обдумываю сам и прикидываю: могу ли я это сделать, а потом беру и делаю.
"Совсем, как я", - подумал было Абдах, но вслух произнес:
– И много же ты послушал?
– Нет, - честно признался моряк, - мало, но хотелось бы больше.
– Я тоже так думаю, - ответил эмир и направился к спуску с мостика, - пойду, посмотрю, что там делают.
Моряк ничего не ответил, и это снова понравилось Абдаху. "Не болтун, а человек дела - вот главное его достоинство".
И с этой мыслью он спустился на палубу, а затем пролез в трюм.
Повсюду кипела работа. Кто разливал смолу и подносил к здесь же находившейся лодке, кто шпаклевал, затыкая дыры чем-то подобным соломе, обмакивая ее в смоле, а кто просто чинил ее древние и ветхие стороны.
У Абдаха закралось даже сомнение: а выдержит ли она, эта худенькая лодченка, вес нескольких человек с их ружьями и другим.
Но, осмотрев, как следует, ее с разных сторон и попробовав зачем-то руками, он все же убедился в ее надежности, и спокойно наблюдал за ремонтом со стороны.
Подошел Артуз и, как бы извиняясь, произнес:
– Извини, Абдах, я не знал, что потребуется целое войско для того, чтобы разрешить все это, - и он указал рукой на копошащихся в трюме людей.
– Ничего, это всем в пользу. Пусть учатся, может кто-то сможет сам строить корабли.
– Да, это верно, - согласился Артуз, снова уходя в сторону
и подсказывая кому-то, как надо шпаклевать дыры.
– Смотри-ка, он и сам уже чему-то научился, - подумал эмир, наблюдая за своим другом.
Вот так и учатся все, чему бы то ни было. Когда в беде, когда в каком-то общем порыве, иногда в злобе, но лучше всего это получилось бы в людском счастье. Но, как вызвать его к людям, пока было неизвестно.
Спустя еще время, работы подошли к концу. Огонь загасили и только чуть-чуть осталось разогретой смолы.
– Залейте ею бока лодченки, - сказал Абдах, подошедший ближе и просматривающий работу подчиненных, - все же, меньше течь будет сквозь эти дыры, - и он указал пальцем на целую горсть махоньких дырок с бортов лодки.
Люди выполнили его указания, и дыр стало поменьше. Тогда он приказал добавить еще немного смолы, но, увидев, что огонь уже потушен, махнул рукой и сказал:
– Ладно, оставьте, времени мало, да и огня уже нет. Сойдет на время нашего перехода, но дальше надо полностью ее обдать смолой. Тогда она станет крепче, и не будет так светиться. Давайте, потихоньку поднимайте ее наружу, - и он вышел из трюма.
Для подъема был специально придуманный механизм в виде веревок и небольших соединений, что давало возможность, натягивая те же веревки и отступая в сторону, поднимать какой-либо груз наверх.
Для этого так же разбиралась часть самой палубы. И именно из-за этого здесь никогда не применяли гвоздей. Доски ходили свободно, но достаточно плотно прилегали друг к другу, и это создавало видимость, что они закреплены.
На самом же деле это было вовсе не так.
Как и всегда, часть палубы разобрали, и лодка появилась вровень с ней.
Затем, освободившиеся снизу быстро собрали все обратно и лодку поставили на палубу, оставив лишь небольшую щель для входа в трюм, которая прикрывалась специальным люком, сделанным из тех же досок, перевязанных тонкими прутьями деревьев.
А время все шло и поджимало. Абдах, с тревогой посматривая на берег и подумывая о том, чтобы Мюр не напоролся на засаду и не открыл его замысел ранее указанного срока, молча смотрел в темноту.
Пока все было тихо.
– Так, сейчас всем вооружиться и приготовиться к отплытию, - обратился он к своим людям, - кто не умеет плавать - выходи ко мне.
Вышло восемь человек.
– Кто плохо плавает, - уточнил Абдах.
Вышли еще два и стали рядом.
– Вот и хорошо, - сказал эмир, обходя строй людей.
– Слушайте меня внимательно: часть наших людей я послал на берег уже давно, и они выступят на рассвете. Мы же, подойдем с другой стороны, а точнее, с берега и ударим врагу в спину. Пуль не жалеть. Стрелять цельно. Всем слушаться только меня и смотреть за моими руками. Синий флажок в руках и вверху - это значит, за мной. Опущен – значит, лежать и молчать. Никому не разговаривать во время похода. Раненым в бою оставаться на месте и никуда не уходить, а целым идти за мной. Сейчас те, кто не умеет плавать, садятся на лодку и тихо без весел плывут за нами. Грести тихо руками. В лодке не шевелиться и смотреть, чтобы оружие не попало в воду. Все остальные пойдут вплавь за мной. Всем снять одежду и приготовиться к отходу.