Великий карбункул
Шрифт:
будто рождалась из мрака, наполняя жизнью лесную глушь.
– Почтенные люди в темных одеждах, - прошептал молодой Браун.
И это в самом деле было так. Среди толпы, в быстрой смене тьмы и света, мелькали лица, которые накануне можно было увидеть в залах ратуши, глаза, которые каждое воскресенье молитвенно обращались к небу или отечески ласково
взирали на паству с высоты прославленных своей святостью церковных кафедр.
Утверждают, будто и супруга губернатора была там. Во всяком случае, были
многие
быть, резкие вспышки света среди мглы ослепили молодого Брауна, но только
ему показалось, что он узнает десятка два прихожан салемской церкви, славившихся своим примерным благочестием. Добрый староста Гукин был уже на
месте и не отходил от святого старца, своего достопочтенного пастыря. Но тут
же, в неподобающей близости с этими почтенными, богобоязненными и уважаемыми
людьми, столпами церкви, целомудренными матронами и непорочными
девственницами, стояли мужчины, известные своей беспутной жизнью, женщины, пользовавшиеся дурной славой, отщепенцы, повинные во всех видах гнусного
порока и подозреваемые в страшных преступлениях. Странно было видеть, что
добрые не сторонились злых и грешников не смущало соседство праведников.
Вперемежку со своими бледнолицыми врагами попадались в толпе и индейские
жрецы, или шаманы, умевшие держать в страхе родные леса силой таких
заклинаний, каких не знает ни один колдун в Европе.
“Но где же Вера?” - подумал молодой Браун, и надежда, затеплившаяся в
сердце, заставила его вздрогнуть.
Зазвучал новый стих гимна, медленная и скорбная мелодия, отрада
благочестивых душ, но в сочетании со словами, которые выражали все оттенки
греха, доступные человеческому разумению, и смутно намекали на большее.
Премудрость бесовская непостижима для простого смертного. Стих следовал за
стихом; и после каждого гудел по-прежнему хор лесных голосов, точно мощный
бас исполинского органа; и последний раскат страшного этого антифона звучал
так, как будто рев ветра, грохот потока, звериный рык и все нестройные шумы
чащи вторили голосу преступного человека, вместе с ним воздавая хвалу князю
тьмы. Четыре сосны разгорелись ярче, и в клубах дыма, стлавшегося над
нечестивым сборищем, обозначались черты чудовищных призраков. В то же
мгновение пламя на скале взвилось багровыми языками кверху и раскинулось
огненным шатром, под сенью которого появилась человеческая фигура. Не
прогневайтесь, но фигура эта как платьем, так и всей осанкой напоминала
почтенных священнослужителей Новой Англии.
– Введите новообращенных!
– прокричал чей-то голос, и эхо прокатилось
по всей поляне и затерялось в лесу.
При этих словах молодой Браун выступил из тени деревьев и приблизился к
греховной общине, в которой невольно чувствовал он собратьев по всему
дурному, что находило отклик в его душе. Он мог бы поклясться, что видел, как из облака дыма выглянул призрак его покойного отца и поманил его вперед; но женщина с затуманенными скорбью чертами протянула руку, как бы
предостерегая его. Быть может, это была его мать? Но он не в силах был
отступить даже на шаг или воспротивиться хотя бы мысленно, когда священник и
добрый староста Гукин подхватили его под руки и повели к пылающей скале.
Туда же приблизилась стройная женская фигура под вуалью, в сопровождении
тетушки Клойз, этой благочестивой наставницы юношества, и Марты Кэриер, которой дьявол давно уже обещал, что она будет королевой ада. И страшна же
была эта старая ведьма! Оба прозелита дошли до подножия скалы и остановились
под огненным балдахином.
– Добро пожаловать, дети мои, - сказала темная фигура, - в час
приобщения к родному племени! В расцвете молодости вам дано познать самих
себя и свою судьбу. Оглянитесь назад, дети мои!
Они обернулись, и в яркой вспышке, словно в пелене огня, предстала их
взорам толпа почитателей дьявола. Улыбка приветствия зловеще сверкала на
каждом лице.
– Здесь, - продолжал черный призрак, - вы видите всех, к кому с детства
привыкли питать уважение. Вы считали их добродетельнее других и стыдились
своих грехов, думая о жизни этих людей, полной праведных дел и неземных
устремлений. И вот теперь вы всех их встречаете здесь, где они собрались для
служения мне. В эту ночь откроются вам все их тайные дела; вы узнаете, как
седовласые пастыри нашептывали слова соблазна молодым служанкам на кухне; как не одна почтенная матрона, стремясь поскорее украсить себя вдовьим
крепом, угощала супруга на ночь питьем, от которого он засыпал последним
сном на ее груди; как безусые юноши торопились стать наследниками
родительского состояния, и как прелестные девы - не опускайте глаз, красавицы!
– рыли маленькие могилки в саду и меня одного звали гостем на
похороны младенца. Природная тяга человеческой души ко всему дурному поможет
вам учуять грех всюду, где бы он ни совершился, - в церкви, в спальне, на
улице, в лесу или в поле; и, ликуя, придете вы к мысли, что вся земля - не
что иное, как единый сгусток зла, одно огромное пятно крови. Более того -
вам будет дано проникать в глубь сердец, туда, где гнездится сокровенная