Великий карбункул
Шрифт:
тайна греха, неисчерпаемый источник злой силы, рождающей больше дурных
побуждений, чем мог бы осуществить человек своей властью и даже моей! Ну, а
теперь, дети мои, взгляните друг на друга!
Они взглянули, и при свете факелов ада несчастный узнал свою Веру, и
она увидела мужа, в трепете склонившегося перед неосвященным алтарем.
– Вот вы оба стоите здесь, дети мои, - продолжал призрак, и голос его, глубокий и торжественный, прозвучал почти грустно, как будто падший ангел
еще
– Сердцем надеясь друг на друга, вы
все еще верили, что добродетель - не праздная мечта. Теперь ваше заблуждение
рассеялось. Зло лежит в основе человеческой природы. Зло должно стать
единственной вашей радостью. Так добро пожаловать, дети мои, в час
приобщения к родному племени!
– Добро пожаловать!
– подхватила вся толпа почитателей дьявола, и в
крике этом торжество сливалось с отчаянием.
А они стояли не двигаясь, единственные две души, колебавшиеся еще на
грани нечестия в этом темном мире. В скале было углубление, похожее на чашу.
Вода ли блестела в нем, покрасневшая в зловещих отблесках пламени, или то
была кровь? Или, может быть, жидкий огонь? В эту чашу погрузил свои пальцы
дух тьмы и приготовился начертать на челе у них знак крещения, посвящая их в
тайну зла, чтобы они узнали о чужих грехах, будь то дела или помыслы, больше, чем знали сейчас о своих собственных. Муж бросил взгляд на бледное
лицо жены, а жена посмотрела на мужа. Еще одно мгновение, и они предстанут
друг другу гнусными тварями, содрогаясь при виде того, что прежде было
сокрыто.
– Вера! Вера!
– вскричал молодой Браун.
– Обрати взор к небу и
воспротивься злу!
Послушалась она или нет, он так и не узнал. Не успел он договорить, как
очутился один в ночной тиши, нарушаемой только ревом ветра, глухо замиравшим
в чаще леса. Пошатнувшись, он ухватился за скалу; она была влажная и
прохладная, и свисающая ветка, которую он только что видел в пламени, окропила щеки его ледяной росой.
На следующее утро молодой Браун медленно шел по улицам Салема, озираясь
вокруг растерянным взглядом. Добрый старый священник прогуливался на
кладбище, обдумывая новую проповедь и нагоняя аппетит к завтраку; увидя
молодого Брауна, он ласково благословил его из-за ограды. Но молодой Браун
отшатнулся от почтенного священнослужителя, словно тот хотел предать его
анафеме. Староста Гукин читал молитву в кругу своих домашних, голос его
долетал из раскрытого окна. “Какому богу молится этот колдун?” - прошептал
молодой Браун. Тетушка Клойз, эта примерная христианка, грелась в лучах
солнышка на своем крыльце, наставительно поучая маленькую девочку, принесшую
ей кружку парного молока. Молодой Браун оттащил девочку прочь, словно
вырывая ее из когтей самого дьявола. Завернув за угол молитвенного дома, он
тотчас же приметил розовые ленты Веры, которая тревожно всматривалась вдаль
и так обрадовалась, завидя мужа, что вприпрыжку пустилась бежать по улице и
едва не расцеловала его на глазах у всей деревни. Но молодой Браун строго и
печально взглянул ей в лицо и прошел мимо, не сказав ни слова.
Что же, молодой Браун просто заснул в лесу и бесовский шабаш лишь
привиделся ему во сне?
Пусть будет так, если угодно; но - увы!
– для молодого Брауна то был
зловещий сон. Иным человеком стал он с этой памятной ночи - строгим, печальным, мрачно-задумчивым, утратившим веру если не в бога, то в людей.
Когда во время воскресной службы запевали в церкви святой псалом, он не мог
слушать; заглушая священную мелодию, бился у него в ушах кощунственный гимн
греху.
Когда священник, положив руку на раскрытую Библию, пылко и красноречиво
говорил с кафедры о святых основах нашей религии, о праведной жизни и
смерти, достойной христианина, о грядущем блаженстве или неизреченных
страданиях, молодой Браун бледнел, ожидая, что вот-вот своды храма обрушатся
на головы седого богохульника и его слушателей. Часто в полночь он вдруг
просыпался и с содроганием отодвигался от Веры; а когда все домашние
становились на колени во время утренней или вечерней молитвы, он хмурился, бормотал что-то про себя и, сурово глянув на жену, отворачивался в сторону.
И когда, прожив долгую жизнь, седым стариком он сошел в могилу, когда Вера, и дети, и внуки, и соседи чинной толпой проводили его в последний путь, на
надгробном камне не высекли слов надежды, ибо мрачен был его смертный час.
Перевод Е. Калашниковой
Натаниэль Хоторн. Опыт доктора Хейдеггера
Старый доктор Хейдеггер, известный своими причудами, пригласил однажды
к себе в кабинет четырех почтенных друзей. То были три седобородых
джентльмена, мистер Медберн, полковник Киллигру и мистер Гаскойн, и давно
увядшая леди, вдова Уичерли, как ее все называли. Все четверо были унылые, скучные старики, которым не посчастливилось в жизни, и самая большая их беда
заключалась в том, что они слишком долго зажились на этом свете. Мистер
Медберн когда-то, в цвете лет, был богатым купцом, но потерял все свои
деньги на одной рискованной спекуляции и теперь влачил почти нищенское
существование. Полковник Киллигру свои лучшие годы, здоровье и состояние
растратил в погоне за греховными наслаждениями, которые породили в нем целый