Великий карбункул
Шрифт:
воздухом, принужден был терпеть мучительную пытку незаслуженных похвал. Все
были единодушны в мнении, что он достоин дочери человека, которому не
изменил даже в смерти - и поскольку мой рассказ - не повесть о любви, достаточно сказать, что через несколько месяцев Ройбен Борн сделался мужем
Доркас Малвин. Во время брачной церемонии лицо невесты, как и положено, заливалось румянцем, однако жених был бледен, как смерть.
* С того дня Ройбена неотвязно преследовала
мог ни с кем поделиться, а тщательнее всего должен был скрывать от той, что
любил больше всех на свете и кому доверял во всем. Он глубоко и горько
сожалел о моральной трусости, помешавшей ему вовремя сказать Доркас правду, но гордость, страх потерять ее любовь, наконец, боязнь всеобщего презрения
не давали ему исправить содеянное. При этом он чувствовал, что заслуживает
осуждения вовсе не за то, что оставил Роджера Малвина умирать в лесу. Его
присутствие, добровольное принесение в жертву собственной жизни только
добавили бы еще одно бесполезное страдание к и без того тягостным последним
мгновениям умирающего, но сокрытие правды сообщило могущему быть оправданным
поступку привкус тайной вины. И в то время как рассудок говорил ему, что он
действовал правильно, Ройбен испытывал душевные муки, которые нередко
выпадают карой свершителю нераскрытого преступления, так что бывали минуты, когда он воображал себя чуть ли не убийцей. Долгие годы его терзала мысль, которую, несмотря на всю ее абсурдность и нелепость, Ройбен не в силах был
изгнать из своего ума. Это была навязчивая и мучительная фантазия, будто его
тесть до сих пор сидит, живой, на сухих листьях у подножия скалы и ждет
обещанной помощи. Эти приступы наваждения приходили и уходили, и Ройбен
никогда не принимал их за реальность; но в самом спокойном и ясном сознании, он помнил, что на совести у него невыполненное обещание и непогребенное тело
взывает к нему из лесной чащи. Однако последствия его умолчания были таковы, что Ройбен теперь не мог просить помощи у друзей Роджера Малвина в
совершении запоздалого погребения, а суеверный страх, которому никто не
подвержен в большей степени, чем жители пограничья, не позволял идти одному.
Кроме того, Ройбен не знал, в каком уголке бескрайнего, непроходимого леса
искать гранитную скалу, у подножия которой должны лежать останки; его
воспоминания о блужданиях в чаще были весьма смутны, а последние их часы
вообще не запечатлелись в памяти. И однако было постоянное побуждение, какой-то голос, слышимый ему одному, приказывавший Ройбену отправляться на
поиски и выполнить свой обет, и он испытывал странную уверенность, что если
только предпримет попытку, она непременно увенчается успехом и приведет его
к телу Малвина. Но год за годом он противился этому зову; преследовавшая его
тайная мысль стала подобна цепи, сковавшей его душу, или змее, вгрызающейся
в сердце, и постепенно Ройбен превратился в подавленного и угрюмого
человека. В первые годы после свадьбы их жизнь с Доркас внешне выглядела
вполне благополучной, даже процветающей. Хотя все богатство Ройбена
составляли отважное сердце и крепкая рука, Доркас, будучи единственной
наследницей своего отца, сделала мужа обладателем хорошо возделанной фермы, более обширной и лучше обустроенной, чем большинство пограничных хозяйств.
Однако Ройбен Борн оказался нерадивым земледельцем, и в то время как участки
других поселенцев с каждым годом приносили своим владельцам все больший
доход, его ферма постепенно приходила в упадок. Развитию хозяйства
способствовало прекращение войны с индейцами, тогда как раньше мужчины
принуждены были, одной рукой держась за плуг, в другой сжимать мушкет, и
немалым везением было, если плоды их нелегкого и опасного труда не
уничтожались свирепым врагом в амбаре, а то и прямо в поле. Но Ройбен не
сумел обратить себе на пользу изменившихся обстоятельств и редкие периоды
его трудолюбивого усердия и внимания к делам вознаграждались весьма скудно.
Раздражительность, которой он с недавних пор стал отличаться, была другой
причиной его разорения, так как вызывала частые распри с соседями, результатом чего явились бесчисленные судебные тяжбы. Короче говоря, дела у
Ройбена Борна шли все хуже, и через шестнадцать лет после свадьбы он
окончательно разорился. Теперь оставалось одно лишь средство против
преследовавшей его злой судьбы: сделать вырубку в каком-нибудь отдаленном
уголке леса и заново начать борьбу за существование в девственной глуши. У
Ройбена и Доркас был единственный сын, которому только что исполнилось
пятнадцать лет, красивый юноша, обещавший впоследствии стать видным
мужчиной. Казалось, он был рожден для суровых условий пограничья. Природа
наделила его всем необходимым - быстрыми ногами, зорким глазом, живым, сообразительным умом, добрым сердцем и веселым нравом, и те, кто предвидел
возобновление войны с индейцами, уже сейчас говорили о Сайрусе Борне как о
будущем вожаке. Ройбен любил сына с глубокой и молчаливой силой, как если бы
все, что было счастливого и доброго в нем самом, передалось его ребенку, исчерпав остальные привязанности. Даже Доркас была ему менее дорога, ибо
скрытые мысли и тайные переживания в конце концов сделали Ройбена эгоистом, лишив его способности питать искренние чувства к людям, за исключением тех, в ком он видел или воображал, будто видит некоторое сходство с собственной