Великий князь Николай Николаевич

Данилов Юрий Никифорович

Усвоивъ столь предвзятую точку зрнія, эти лица на основаніи только того факта, что Великій Князь Николай Николаевичъ лично не питалъ симпатій къ до-военной политик Германіи и, наоборотъ, являлся убжденнымъ сторонникомъ дружбы съ Франціей, ищутъ доказательствъ своего мннія въ предположеніи о наличіи какой то особой миссіи, выполненной Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ въ періодъ посщенія имъ въ 1912-мъ году Франціи, равно въ содержаніи тхъ мимолетныхъ бесдъ, которыя президенту французской республики г. Пуанкарэ пришлось вести съ Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ, во время пребыванія перваго въ Россіи въ 1914-мъ году, наканун войны. Великому Князю приписывается также роль какого-то тайнаго воинствующаго инспиратора въ переговорахъ, которые были вполн естественны между случайно встртившимися министрами иностранныхъ длъ двухъ дружественныхъ и союзныхъ націй.

Я ршаюсь категорически опровергнуть это предвзятое мнніе.

Прежде всего, въ объясненіе личныхъ ощущеній Великаго Князя Николая Николаевича, напомню, что онъ достигъ

зрлаго возраста къ періодъ царствованія Императора Александра ІІІ-го, который нашелъ необходимымъ, въ интересахъ своей страны, отойти отъ прежней традиціонной политики его предшественниковъ, заключавшейся въ поддержаніи тсныхъ дружескихъ отношеній съ Центральными Державами Европы. Извстенъ знаменательный тостъ Императора Александра Ш-го за здоровье Князя Черногорскаго — «единственнаго друга Россіи», которымъ Русскій Царь вроятне всего хотлъ подчеркнуть ту мысль, что Россія едва ли можетъ имть въ Европ большое число благожелателей. Независимо отъ этого, Александръ ІП, какъ это всмъ извстно, лично не симпатизировалъ германскому Императору Вильгельму 11-му и его манер держатъ себя во время пріздовъ въ Россію. Результатомъ этихъ государственныхъ соображеній и личныхъ настроеній къ концу девяностыхъ годовъ прошлаго столтія и былъ наконецъ окончательно скрпленъ союзъ Россіи съ Франціей, культуру которой уже давно полюбило и привыкло уважать русское общество. Удивительно ли, что при всхъ этихъ условіяхъ ближайшій родственникъ русскаго Царя, пользовавшійся къ тому же его довріемъ, выросъ и впиталъ въ себя т же чувства къ западному сосду Россіи, что и Александръ ИІ-й! При всемъ томъ это чувство никогда не переходило въ недружелюбіе или слпую ненависть къ нмецкому народу вообще, что видно хотя бы изъ факта наличія въ ближайшемъ окруженіи Великаго Князя многихъ весьма почтенныхъ людей съ нмецкими фамиліями и нмецкаго происхожденія. Наконецъ, въ организм самого Николая Николаевича текла «ольденбургская» то есть нмецкая кровь! Еообще терпимость п уваженіе ко всмъ почти націямъ была одной изъ самыхъ отличительныхъ чертъ его характера. II если въ смысл отношенія къ нкоторымъ народностямъ, во время пребыванія Великаго Князя въ должности Верховнаго Главнокомандующаго, и совершались какія либо несправедливости, то вина этому заключалась лишь въ усердіи «не по разуму» нкоторыхъ его сотрудниковъ и въ излишнемъ довріи со стороны Велпкаго Князя къ ихъ безпристрастности п справедливости.

Что касается командированія во Францію въ 1912-мъ году Великаго Князя, то этой поздкой преслдовалась лишь общая задача, вытекавшая изъ необходимости отъ времени до времени подогрвать дружескія чувства и демонстрировать передъ Европой мощь и силу Согласія, противополагавшагося союзу трехъ Центральныхъ Державъ. Французскому обществу, можетъ быть, дйствительно хотлось бы видть въ этомъ прізд — посщеніе ихъ страны лицомъ долженствовавшимъ стоять во время воины во глав русской арміи, въ случа Европейской войны, но этотъ фактъ, если оиъ и существовалъ, долженъ быть объясненъ нсколько повышеннымъ темпераментомъ французской націи вообще и боле всего личнымъ обаяніемъ вншнихъ и внутреннихъ качествъ Великаго Кня-вя, вполн очаровавшихъ французовъ.

Посщеніе Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ Франціи, подобно посщенію генераломъ Фошемъ Россіи, носило исключительно военный характеръ н съ его пребываніемъ во Франціи неправильно связывать наличіе какихъ либо опредленныхъ замысловъ противъ Центральныхъ Державъ. Никакой дипломатической миссіи Великій Князь не имлъ. Это лучше всего доказывается тмъ обстоятельствомъ, что мысль о командированіи Великаго Князя Николая Николаевича возникла въ предлахъ Военнаго Вдомства и Русское Министерство Иностранныхъ Длъ, на сдланный ему запросъ, отвтило лишь признаніемъ этой поздки желательной, какъ я уже сказалъ, по соображеніямъ общаго порядка. Среди многочисленной свиты Великаго Князя не было поэтому ни одного лица нзъ состава дипломатическаго вдомства, командированнаго распоряженіемъ Министерства Иностранныхъ Длъ, и сама краткость пребыванія Великаго Князя въ Париж, въ теченіе котораго могли происходить свиданія его съ государственными людьми этой страны, доказываетъ отсутствіе въ его прізд какихъ либо дипломатическихъ заданій. Наконецъ, отсутствіе необходимости со стороны русскаго правительства поручать ихъ веденіе Великому Князю еще лучше доказывается обстоятельствомъ прізда въ томъ же году Предсдателя Совта Французскихъ Министровъ и Министра Иностранныхъ Длъ г. Пуанкаре въ Россію. Очевидно, что, если бы существовала какая либо надобность въ особо доврительныхъ переговорахъ, то таковые были бы пріурочены къ 'Пребыванію г. Пуанкаре ъъ Петербург.

Еще мене имютъ подъ собой почву предположенія, которыми приписывается Великому Князю активная роль въ существ тхъ бесдъ, которыя, якобы, велись въ 1914-мъ году, наканун войны, -въ Петербург между главами обоихъ государствъ Франціи и Россіи и ихъ Министрами Иностранныхъ Длъ Вивіани и Сазоновымъ.

Прежде всего я долженъ напомнить читателю, что въ визит новаго Президента французской республики г. Пуанкарэ въ Россію въ 1914-мъ году пе было вообще ничего необычайнаго. Со времени начала дружественныхъ отношеній между Россіей и Франціей пти посщенія вошли въ обычай и вс бывшіе Президенты Франціи:

Феликсъ Форъ, Лубэ, Фальеръ и, наконецъ, Пуанкарэ, считали своей обязанностью по одному разу побывать въ Россіи, чтобы этимъ оказать вниманіе Русскому Царю и удостоврить личную нхъ врность Двойственному союзу.

Не былъ Казиміръ Перье, который вообще оставилъ постъ президента до окончанія срока.

Со всми перечисленными президентами прізжали и лица, занимавшія ко временп поздки ихъ должность Министра Иностранныхъ Длъ. Таковъ былъ общепринятый ритуалъ, по сил котораго главу государства всегда сопровождаетъ въ заграничной поздк Министръ Иностранныхъ Длъ. Исключеніе составляли только случаи Высочайшихъ посщеній, по причинамъ семейнаго характера, каковыхъ случаевъ вообще, при общеніяхъ съ Франціей, очевидно быть не могло. Нарушенія вошедшаго въ обычай порядка были крайне рдки и за послднія десятилтія припоминается лишь одинъ пріздъ Русскаго Императора въ Берлинъ, безъ бывшаго въ то время Русскимъ Министромъ Иостранныхъ Длъ Сазонова, — не помню въ которомъ году, — гд Императору предстояло встртиться съ Англійскимъ Королемъ Георгомъ, сопровождавшимся его Министромъ Иностранныхъ Длъ. Но это отступленіе было сдлано съ исключительной цлью не поставить въ неловкое положеніе дружественную Францію. Такимъ образомъ и въ сопровожденіи г. Пуанкарэ тогдашнимъ Предсдателемъ Французскаго Совта Министровъ и Министромъ Иностранныхъ Длъ Впвіани ничего исключительнаго не было.

Правда, въ этогь періодъ временп уже ощущалось довольно ясно, что столкновеніе между Центральными Державами и государствами Согласія не за горами. Франція, изъ опасенія нападенія на нее, ввела у себя въ 1913-мъ году непопулярный въ населеніи законъ о трехлтней военной служб. Россія подготовляла такъ называемую «большую военную программу».Но этп мры служили лишь отвтомъ на слишкомъ активную политику германскаго Императора, клонившуюся къ всесвтной гегемоніи, для установленія которой усиливались въ Германіи не только флотъ и армія, но утверждалось вліяніе нмцевъ въ Константинопол, и на путяхъ къ Персидскому заливу. Словомъ, создавалась обстановка, при которой «заряженныя винтовки сами начинаютъ стрлять».

Весьма естественными въ такихъ условіяхъ являлись бесды Впвіани съ Сазоновымъ, въ теченіе которыхъ не могли не подвергнуться обзору вс вопросы, интересовавшіе об дружественныя державы. Эти бесды были тмъ боле необходимы, что въ Россіи существовалъ, небольшой правда, кругъ лицъ, тмъ не мене возглавлявшійся графомъ Витте, который сялъ сомнніе въ томъ, дйствительно ли Франція, въ случа нападенія Германіи на Россію, будетъ готова поддержать послднюю, въ особенности, въ случа, если конфликтъ возникнетъ на почв нсколько далекихъ французскимъ интересамъ балканскихъ длъ. Слухи эти пріобртали особое значеніе со времени вступленія во власть лваго кабинета Ви-віани. Изъ донесеній А. П. Извольскаго, въ Россіи было извстно, что лица, принадлежавшія къ крайнимъ лвымъ парламентскимъ партіямъ были принципіально боле другихъ склонны къ пацифизму, и наимене расположены къ союзу съ Россіей, въ особенности же къ активному проявленію этого союза. Необходимо было разсять это опасеніе, что, впрочемъ, облегчалось политикой Берлина за послдніе годы, пробудившей во Франціи склонность не отступать, въ случа надобности, отъ принятія вызова. Во всякомъ случа, лишь разъясненія самого Предсдателя Французскаго Совта Министровъ Вивіанп могли быть признаны русскимъ правительствомъ исчерпывающими.

Совершенно неправильно, однако, думать, что въ этихъ переговорахъ игралъ какую нпбудь активную роль Великій Князь Николай Николаевичъ.

Императоръ Николай II весьма ревниво оберегалъ прерогативы своей самодержавной власти, къ наиболе существеннымъ элементамъ которой онъ сопричислялъ личное направленіе вншней политики русскаго государства. Нкоторые шаги Государя въ этой области управленія были до поры до времени скрываемы имъ даже отъ своихъ министровъ иностранныхъ длъ, для которыхъ нердко было нахожденіе въ папкахъ, возвращаемыхъ изъ Дворца, Высочайшихъ телеграммъ, уже отправленныхъ по назначенію самимъ Императоромъ. Читатель уже знаетъ и боле серьезный случай личной иниціативы Царя, въ политическихъ вопросахъ, выразившейся въ извстномъ Бьеркепскомъ соглашеніи.

Вмст съ тмъ Императоръ Николай II не терплъ и случаевъ непрошеннаго вмшательства постороннихъ лицъ въ дятельность отдльныхъ вдомствъ, тмъ боле дипломатическаго. Это вмшательство всегда вызывало со стороны Царя вопросъ: «А Вы говорили съ соотвтствующимъ Министромъ по этому вопросу?». — Г-ъ другой стороны въ годы, непосредственно предшествовавшіе войн, Великій Князь Николай Николаевичъ далеко не пользовался такимъ довріемъ у Государя, какъ это было нсколько рапьгае. Его считали при Двор главнымъ виновникомъ дарованія Манифеста 17-го октября и недовріе, вызывавшееся этимъ обвиненіемъ, раз-жигалоеь не только недружелюбнымъ отношеніемъ къ нему нкоторыхъ реакціонныхъ министровъ, но и тайнымъ вліяніемъ извстнаго Распутина, участіе котораго въ направленіи государственныхъ длъ можно установить уже за нсколько лтъ до 1914-го года. Къ тому же, подъ вліяніемъ того же отвергнутаго въ семь Великаго Князя Распутина и другихъ причинъ семейнаго характера, Императрица Александра Федоровна глубоко возненавидла жену Великаго Князя Николая Николаевича Великую Княгиню Анастасію Николаевну и ея сестру Милицу Николаевну, жіену брата Великаго Князя — Петра Николаевича, и потому всемрно стремилась отвести Николая Николаевича отъ какого либо активнаго вліянія на Царя. Лишь подъ давленіемъ общественнаго мннія и личныхъ достоинствъ этого лица, какъ военоначальнпка, состоялось его назначеніе Верховнымъ Главнокомандующимъ посл объявленія Россіи Германіей войны, и слдовательно только съ этого времени его голосъ получилъ возможность вліять на вопросы военно-дипломатическаго характера.