Великий перелом
Шрифт:
— Да, сэр, — проворчал Гровс.
Ядерный огонь расцвел над тосевитским юродом. Вид его, снятый с разведывательного спутника, был прекрасным. Из верхних слоев атмосферы рассмотреть в подробностях то, что сделала бомба с городом, было невозможно. Это собственными глазами видел Атвар лично, проезжая по руинам Эль-Искандрии в специальной защищенной машине. Вблизи это ни в малейшей степени не казалось прекрасным.
Кирел не участвовал в поездке, однако смотрел видеозаписи этого и других взрывов, проведенных и Расой, и тосевитами. Он сказал:
— А мы отплатим взрывом над городом Копенгагеном. Когда же это кончится, благородный адмирал?
— Командир, я не знаю, когда это кончится, и даже кончится ли вообще, — ответил Атвар. — Психологи недавно передали переведенный том тосевитских легенд в надежде, что смогут помочь мне — и Расе в целом — лучше понять противника. Одна из них, которая мне запомнилась, рассказывает о тосевитском самце, который боролся с воображаемым чудовищем с множеством голов. Каждый раз, когда он отрезал одну из них, вместо нее вырастало две. Вот в таком же неприятном положении теперь оказались и мы.
— Я понял, что вы сказали, благородный адмирал, — сказал Кирел. — Гитлер, германский не-император, кричал на всех радиочастотах, что он может приказать отомстить нам за то, что он называет бессмысленным разрушением нордического города. Наши семантики до сих пор анализируют точное значение слова «нордический».
— Меня не волнует, что оно означает, — раздраженно взорвался Атвар. — Все, о чем я беспокоюсь, так только о том, чтобы довести завоевание до успешного конца, и я больше не уверен, что мы в состоянии выполнить это.
Кирел смотрел на него обоими глазами. Даже когда обстоятельства складывались наихудшим образом, он без колебаний верил в конечный успех миссии Расы.
— Значит, вы намереваетесь прекратить военные усилия, благородный адмирал? — спросил Кирел тихим и предостерегающим голосом.
Атвар тоже понял это предостережение. Если Кирелу не понравится его ответ, он поднимет восстание против Атвара, как это сделал Страха после первого тосевитского ядерного взрыва. Если бы Кирел возглавил такое восстание, то успех бы был обеспечен.
Поэтому Атвар дал ответ, также содержащий предостережение:
— Прекратить? Ни в коем случае. Но я начинаю думать, что мы не сможем захватить всю поверхность суши этого мира без неприемлемо больших потерь как для наших сил, так и для поверхности. Мы должны думать о том, что найдет флот колонизации, когда прибудет сюда, и соответственно вести себя.
— Это может вовлечь нас в дискуссии с тосевитскими империями и не-империями, которые борются против нас теперь, — сказал Кирел.
Атвар не смог прочитать в этом высказывании мнения командира. Да и сам он еще не определился. Даже мысль о переговорах означала вступление на неразрешенную полосу. План Расы, разработанный на Родине, предусматривал полное завоевание Тосев-3 в течение нескольких дней, а не четырех лет — двух медленных оборотов планеты вокруг ее звезды — жесточайшей войны, результат которой все еще не приближался к успеху. Может быть, теперь Расе для перевеса надо пойти на ударные меры, хотя это и не предусматривалось в приказе Императора, переданном Атвару перед тем, как он погрузился в холодный сон.
— Командир корабля, в конце дело может дойти и до этого, — сказал он. — Я все еще надеюсь, что до этого не дойдет — наши успехи во Флориде, помимо других мест, дают мне основания надеяться, — но как конечная мера это возможно. Что вы скажете?
Кирел испустил тихое шипение, которое выразило его удивление.
— Только то, что Тосев-3 изменила нас так, как мы никогда не смогли предположить, и что меня не беспокоят никакие изменения, не говоря уже о тех, которых вызваны в нас такими крайними обстоятельствами.
— Меня они тоже не волнуют, — ответил Атвар. — Каким должен быть разумный самец? Наша цивилизация просуществовала столь долго исключительно потому, что мы свели к минимуму разрушительное влияние бессмысленных изменений. Но в ваших словах я слышу самую суть различий между нами и тосевитами. Когда мы сталкиваемся с изменениями, то воспринимаем их как беду. Тосевиты бросаются на них и хватают обеими руками, словно сексуального партнера, к которому они питают мономаниакальную страсть, называемую словом «любовь».
Он воспроизвел это слово на тосевитском языке, называемом «английским»: он был широко распространен и еще шире использовался для радиопередач, поэтому Раса была знакома с ним лучше, чем с любыми другими языками Больших Уродов.
— Разве Псалфу-Завоеватель вел переговоры с жителями Работева? — спросил Кирел. — Разве Хисстан-Завоеватель вел переговоры с халессианами? Что сказали бы Императоры, если бы до них дошли вести о том, что наше вторжение не достигло цели, поставленной перед нами?
Подразумевалось: что скажет Император, если узнает, что завоевание Тосев-3 может быть неполным?
— Мы не можем обогнать скорость света, — ответил Атвар — Что бы он ни сказал, мы узнаем об этом примерно в то же время, когда прибудет флот колонизации, а может быть, и через несколько лет после этого.
— Истинно, — сказал Кирел. — А до того мы автономны. Автономность на языке Расы несет оттенок одиночества, изолированности, отрезанности от цивилизации.