Великий перелом
Шрифт:
— В самом деле? — спросил Анелевич. — И зачем?
— Он скажет сам, — ответил Биркенфельд с некоторым вызовом — насколько это возможно было при почти полном отсутствии оружия.
Анелевич свысока посмотрел на него, ничего не отвечая. Сотрудник службы порядка поник и спросил слабым голосом:
— Вы пойдете?
— О да, я пойду, хотя Буниму и его марионеткам следовало бы поучиться хорошим манерам, — сказал Мордехай.
Биркенфельд сердито вспыхнул.
Мордехай похлопал по плечу Берту Флейшман:
— Скоро увидимся.
— …Немного, — ответил он. — О нападении нацистов я услышал в тот самый момент, когда ваш ручной полицейский пришел, чтобы привести меня сюда. Вы можете спросить его после того, как я уйду: мне кажется, он слышал, как мне сообщили эту новость.
— Я проверю, — сказал Буним. — Так вы отрицаете какую-либо вашу роль в нападении на автоколонну?
— Разве я нацист? — спросил Анелевич. — Берта Флейшман, женщина, с которой я разговаривал, когда Биркенфельд нашел меня, думает, что к этому может иметь отношение некто Скорцени. Я наверняка не знаю, но слышал, что он где-то в Польше, может быть, даже к северу от Лодзи.
Если он сможет чем-то навредить эсэсовцу, надо это сделать.
— Скорцени? — Буним высунул свой язык, но не стал, дергать им вперед и назад, верный признак заинтересованности. — Уничтожить его стоит целого выводка яиц обычных тосевитов вроде вас.
— Истинно, благородный господин, — сказал Мордехай.
Если Буниму хочется думать, что он безопасный трепач, для него это только на пользу.
Ящер сказал:
— Я исследую, имеют ли слухи, о которых вы сообщаете, какую-либо обоснованность. Если да, то я приму все меры для уничтожения вредного самца. При успехе мой статус повысится.
Мордехай подумал, предназначена ли последняя фраза ему, или же Буним говорит сам с собой.
— Я желаю вам удачи, — сказал он.
И хотя он лично возглавил нападение на колонну, идущую на север воевать против немцев, он имел в виду именно то, что сказал ящеру.
— А ведь мы правильно действуем! — с энтузиазмом произнес Омар Брэдли, присаживаясь в кабинете Лесли Гровса в Научном центре Денверского университета. — Вы сказали, что следующая бомба вскоре будет на подходе, и заверили, что так и будет.
— Если бы я лгал вам — или еще кому-то, — меня схватили бы за задницу и вытурили вон, заменив человеком, который выполняет свои обещания, — ответил Гровс. Он наклонил голову набок. Где-то вдали продолжала грохотать артиллерия. Но теперь Денвер не выглядел готовым сдаться. — А вы, сэр, вы проделали дьявольскую работу по защите этого города.
— У меня был хороший помощник, — сказал Брэдли.
Они обменялись легкими поклонами, довольные друг другом. Брэдли продолжил:
— Не похоже, что нам следует использовать вторую бомбу где-нибудь поблизости. Попробуем перевезти ее в другое место, где от нее им будет еще хуже.
— Да, сэр. Так или иначе, но мы справимся с этим, — сказал Гровс.
Железнодорожные пути, ведущие в Денвер и из него, были разрушены, но обычные дороги еще сохранились. Если разобрать устройство на части, то его можно перевезти на лошадях, куда нужно.
— Рассчитываю, что да, — сказал Брэдли. Он потянулся к нагрудному карману, но на полпути остановил движение руки. — Никак не могу отвыкнуть от курения. — Он сделал длинный усталый выдох. — А ведь благодаря этому есть шанс прожить дольше.
— Наверное, это так, — сказал Гровс.
Брэдли хмыкнул, но тут же придал себе невозмутимый вид. Гровс его не осуждал. У него тоже были заботы поважнее, чем табак. Он заговорил о самой большой:
— Сэр, как долго мы с ящерами будем играть в «око за око»? Вскоре уже не останется несданных городов, если мы продолжим в том же духе.
— Я знаю, — сказал Брэдли, и его длинное лицо помрачнело. — Черт возьми, генерал, я такой же солдат, как и вы. Я не делаю политику. Я только провожу ее в жизнь наилучшим образом, которым только могу. Делать политику — работа президента Халла. Если хотите послушать, я расскажу вам то, что говорил ему.
— О да, конечно, я хочу услышать это, — ответил Гровс. — Если я смогу понять, что я должен делать, я соображу, как делать, чтобы было легче.
— Не все так думают, — сказал Брэдли. — Многие хотели бы сосредоточиться только на своем дереве и забыть про лес. Мое мнение: нам следует использовать эти бомбы только для того, чтобы заставить ящеров сесть за стол и серьезно поговорить об окончании этой воины. Насколько я понимаю, любой мир, который позволит нам сохранить малейшую независимость, стоит этого.
— Малейшую независимость? — переспросил Гровс. — Даже не всю нашу территорию? Это тяжелый мир, чтобы просить его, сэр.
— В данное время, я считаю, это все, на что мы можем надеяться. Принимая во внимание изначальные цели вторжения ящеров, даже этого добиться будет нелегко, — сказал Брэдли. — Вот почему я так рад вашим успехам. Без ваших бомб нас уже победили бы.
— Но даже с ними нас все равно победят, — сказал Гровс. — Хотя побеждают они нас не так быстро, и мы заставляем ящеров платить, как чертей, за все, что они получают.
— Правильная мысль, — согласился Брэдли. — Они явились сюда с ресурсами, которые нелегко обновить. Сколько они истратили? Сколько у них еще осталось? Сколько они могут допустить потерь?
— В этом и состоит вопрос, сэр, — сказал Гровс. — Главный вопрос.
— О нет. Есть еще один, гораздо более важный, — сказал Брэдли. Гровс вопросительно поднял брови. — Останется ли у нас что-нибудь к моменту, когда они будут выскребать остатки ресурсов со дна бочки?