Великое Нигде-1: Побег из Шуршенка
Шрифт:
– Тебе нужно отдохнуть, прийти в себя, переосмыслить свою роль в жизни, набраться сил, – продолжала уговаривать мама.
Жим-Жим сжал рот и упрямо покачал головой.
– Я не могу. Я дал обещание своим фанатам. Их осталось не так уж и много, но те, кто остались, - самые преданные. Я не могу их подвести.
Мама вздохнула. Её тело сильно расширилось в боках и снова опало, как парус при коротком порыве ветра.
– Хорошо, – смирилась Мальвина. – Будь по-твоему. Тебе хоть есть на что жить?
– Есть, мама, не переживай.
– Но ты заглядывай как-нибудь, – предложил Элайджа. – Не хочешь играть в “Бархан”, поиграем в “Червяка Жим-Жима-4”. Недавно вышла. Поползаем
– …самый вкусный гумус - гумус австралийский, – сказал Жим-Жим и улыбнулся. – Конечно помню, папа. И вышел не “Червяк Жим-Жим-4”, а спин-офф. Он ещё хуже “Бархана”.
Они распрощались.
– Я же тебе говорил, он самостоятельный, – говорил Элайджа Мальвине, когда они зарывались обратно в землю. – Вечно мне рот затыкаешь. – И менее разборчиво: – Тьфу! Хахой жеф хуфуф фухой.
Гигантские предки Жим-Жима было скрылись, как мама снова показалась самым кончиком рта.
– Слушай, принцессы принцессами, а у тебя… есть девушка?
“О, проклятье! Именно из-за этих вопросов я и не люблю вас навещать! – подумал Жим-Жим. – Я асексуален! А-се-ксу-а-лен! Именно такие и загоняются многолетним спасением принцесс, либо местью за их смерть! Но я никогда вам в этом не признаюсь, потому что папа подумает, что я педик!”.
– Звони, дорогой. Мы будем ждать.
– Мам, а ты этих знаешь? – Жим-Жим показал на трупы.
– Без малейшего понятия, кто это.
И мама скрылась в земле. На этот раз окончательно.
– А моё пожелание здоровья ты так и не передал, – сказал Броккен.
– Мог бы и сам передать, – заметил Жим-Жим.
– Да я, знаешь, как-то растерялся.
– Иногда мне кажется, что мои родители бессмысленные и беспощадные. Папа ещё ничего, только так и застрял в 90-ых, а вот мама вечно лезет в мою личную жизнь и держит меня за ребёнка. Это ужасно! Хотя видосик получился зачётный.
11. Он не обещал вернуться
– Родаки как всегда не к месту и не вовремя, – проворчал Жим-Жим, с тоской глядя на взбудораженную землю и внушительных размеров нору, что оставили после себя любящие папа с мамой.
– 40 лет не виделись, и вот увиделись... И всё равно не вовремя? – удивился Броккен.
– У них своя жизнь, у меня своя.
– Они же соскучились по тебе.
– У червей дети с годами отчуждаются от родителей, но родители любят детей до конца своей жизни, тут ты прав. И ты посмотри, что они натворили! Когда я говорил, что папа с мамой не к месту, я подразумевал, что они своими неугомонными головами перевернули Тюбик. Гнездо насосника забилось землёй! Задолбаюсь чистить, – пожаловался червяк. – Ещё сам насосник отрыть надо вместе с грёбаным гребным винтом. Как-то. Лопат-то нету.
– А ты в следующий раз бери с собой лопаты на случай встречи с предками! – хохотнул Гум. – И тросов побольше прихвати на случай встречи с нормовцами.
– Ты у них единственный? – поинтересовался Броккен.
– Да куда там единственный! Сотни три у них детей. И все расползлись кто куда. По молодости, по достижению 60 лет, черви могут откладывать яйца хоть каждую неделю. 60 лет вполне хватает, чтобы обустроиться или хотя бы понять, чего ты хочешь в этой жизни. Сумел доползти до 60 лет, значит, есть хорошие гены для наследства. Детишки особо дома не засиживаются. С детства начинают пробивать себе свой путь, вгрызаясь в землю. Самые умные грызут гранит. – Жим-Жим непонятно усмехнулся. Видать, какой-то червивый юмор. – И всё вслепую. Дракон тебя дери, никто не знает, куда твой путь тебя приведёт. Стараешься-стараешься, выползаешь на поверхность, ищешь своё место под холодным камнем в тени или даже под горячим солнцем и тут - бац!
– кто-то тебя сжирает или наступает на тебя ногой лишь потому, что ему не нравятся черви. Из-за одного только презрения. Или на куски режет и использует в качестве наживки. Смертность среди нас большая. Желающих заморить червяка хватает. Нас даже некоторые люди жрут. Может, и меня бы уже заморили, если бы не скафандр.
– И ты не скучаешь по родителям, по братьям, сёстрам?
Жим-Жим пожал плечами.
– А я дома не засиживался, поэтому большую часть своих братьев и сестёр знать не знаю. А если кого и знал, то совсем чуть-чуть. Это было давно и неправда.
– Это как-то неправильно. Несколько сотен детей, и все охладевают к родителям, а родители любят все несколько сотен своих детей.
– В правильно и неправильно каждый вкладывает своё, поэтому, по сути, понятия “правильно” и неправильно” какие-то неправильные понятия, только путают. Впрочем, правила технической безопасности - это правильно. Многие дети, повторяю, не задерживаются дома и по неопытности или невезению не задерживаются в жизни. Разное бывает. Многие родители, у кого инстинкты сильнее разума, всё свободное время посвящают розыску детей и встречам с ними. Так что им уже не до своих родителей, когда есть свои дети. Это правильно? Наверное.
– Как они вообще сумели тебя разыскать и попасть на другую планету?
– А у родителей способности к телепорту. У меня детей нет, поэтому врождённый телепорт недоразвитый. А чем больше детей, тем круче телепорт. Надо только очень захотеть попасть к своему сыну или дочери, и ты попадёшь. Обратно куда проще телепортироваться, желательно, с той же точки, куда произошёл телепорт. Мозгу тогда проще выполнить обратный процесс. Но потом эта способность долго восстанавливается. А своих детей родители разыскивают по встроенной в их мозг карте детей. У всех червей есть такая карта. И если ребёнок умирает, на карте гаснет его отметка.
– Зачем?
– Без понятия. Вроде бы и наша наука не особо это понимает.
– Сказали, 40 лет тебя не видели и весь отпуск разыскивали, а уползли так быстро.
– Так ведь помимо меня им ещё, знаешь, скольких детей надобно разыскать? Родителям, может, и самим на нас плевать, но вот инстинкт, карта детей, время от времени посылает им назойливый сигнал в мозг и заставляет приступить к поискам. Естественно, этот инстинкт пробуждается после того, как родители уже не могут откладывать яйца.
И Жим-Жим свернул тему:
– Давайте так. Вы перетащите с мертвецов самое ценное, а мы с Гумом зачистим гнездо, отроем насосник с винтом и доремонтируем Тюбик. И вы денег заработаете, и мы… хм, выполним всю грязную работу. Мне она привычней, а Гум уже помогал с ремонтом. Быстрее справимся. Кажется, всё справедливо.
– Вот и отлично! – тут же согласился Гербес. – Мы полностью за!
“Конечно справедливо, что червь должен рыться в земле,” – ехидно подумал он. И тут же вспомнил о брате, который ради своих книжонок, никому не нужных, готов землю жрать. Гербесу стало совестно. Получается, он и брата червем назвал. С другой стороны, перед ним Жим-Жим, который будучи червем, думает и говорит как человек. И двигается как человек, пусть и при помощи скафандра. Вон, его родители двигаются без всяких скафандров, зато какое уважение вызывают! Но черви бывают всякие. К примеру, навозные. За что их уважать? Впрочем, они обитают там, куда их определила природа. А вот если бы Жим-Жим длиной всего около метра повстречался бы без всякого скафандра, он, Гербес, общался бы с ним на равных? Может, без лишних слов растоптал бы из-за одного чувства отвращения...