Великолепие чести
Шрифт:
— Мадлен!
Она терпеть не могла, когда Дункан произносил ее имя таким образом. Нарочно тянул последний слог, и ее имя звучало как «Ле-ен».
— Меня зовут не Лен, — огрызнулась девушка, приподымаясь.
— Ложись.
— Я не устала. — Нелепый ответ, но Мадлен была слишком напугана, чтобы вникать в то, что говорит. Надо было ей в свое время внимательнее слушать истории Марты; впрочем, сейчас поздно об этом думать.
— Я не знаю, что делать, — еле слышно прошептала она.
Дункан был тронут.
— Мадлен, ты помнишь нашу первую ночь в палатке? — тоже тихо спросил он. — В ту ночь я пообещал, что никогда не возьму
— Откуда я знаю? — проговорила Мадлен. — По-моему, ты ни разу ничего не обещал мне! — Она повернулась к нему, чтобы удостовериться, что Векстон не собирается схватить ее. В этом была ее ошибка — Дункан и не подумал прикрыться одеялом. Он был гол, как Адам. Схватив одеяло, Мадлен бросила его барону:
— Прикройся! Неприлично позволять мне смотреть на твои… голые ноги.
Дункан не знал, как долго еще сумеет сдерживаться.
— Я хочу тебя, Мадлен, что скрывать, но мне нужно, чтобы и ты возжелала меня. Клянусь, ты будешь умолять меня взять тебя, пусть на это потребуется хоть целая ночь!
— Я никогда ни о чем не стану умолять тебя! — отрезала девушка.
— Посмотрим.
Мадлен не понимала, шутит Дункан или говорит серьезно.
— Ты обещаешь? — тревожно спросила она. — Ты правда не возьмешь меня силой?
Дункан был недоволен. Утром он даст Мадлен понять, что она не должна задавать ему подобных вопросов. Но пока он помолчит — пусть жена привыкнет к нему.
— Я верю тебе, — прошептала девушка. — Странно, но, кажется, я всегда верила тебе.
— Знаю.
Мадлен рассмешило его высокомерное замечание, она облегченно вздохнула, вновь чувствуя себя в безопасности.
— Раз уж ты не позволил мне взять ночную сорочку, я, пожалуй, воспользуюсь одной из твоих рубашек.
Не дожидаясь позволения, Мадлен направилась к большому сундуку и стала рыться а его содержимом; найдя наконец рубашку, она, быстро скинув с себя платье, натянула рубашку барона.
Она едва прикрывала Мадлен колени, и девушка поспешила укрыться одеялом. Торопясь, она ударилась о Дункана.
Мадлен долго возилась с одеялом, устраиваясь поудобнее. Она не знала, прилично ли ей дотрагиваться до Векстона, но так хотелось придвинуться поближе к нему, чтобы почувствовать его тепло, хотелось, чтобы он обнял ее и прижал к себе. Господи, она, оказывается, привыкла к его объятиям, и, честно говоря, ей нравилась его близость. Подумав об этом, Мадлен клубочком свернулась возле барона, чувствуя себя уютно как никогда. Похоже, она и впрямь любима, а ей всегда нравилось мечтать о любви. В этом же не было ничего дурного!
Дункан и не представлял себе, что творится в голове у его жены. Сколько времени он потратил на то, чтобы затащить ее к себе в постель! Купание в ледяной воде было сущей безделицей по сравнению с тем, что он испытывал сейчас. Одна надежда — игра стоит свеч. С этой мыслью Векстон повернулся на бок. Подперев голову рукой, он задумчиво поглядел на Мадлен. К его великому удивлению, она тоже смотрела на него, а он-то думал, что она с головой зарылась в одеяло.
— Доброй ночи, Дункан, — прошептала девушка, одаривая его робкой улыбкой.
Векстон хотел гораздо большего.
— Поцелуй меня на ночь, женушка, — попросил он.
— Я уже целовала тебя на ночь, — елейным голоском напомнила Мадлен. — Разве этот поцелуй для тебя так важен, что ты уже позабыл о нем?
Неужели Мадлен кокетничала? Дункан решил, что так оно и было: слишком уж спокойно ей у него под боком. Она, пожалуй, ощущает себя победительницей. «Ах да, — напомнил он себе, — она же доверяет мне!» едва подумав об этом, Дункан почувствовал, что его плоть заныла от переполнявшего его желания. Он медленно припал к губам Мадлен поцелуем. Его рука обхватила талию девушки так крепко, что ей было не вырваться даже при большом желании. Правда, он обещал себе, что не станет применять силу, но сейчас делал это лишь для того, чтобы Мадлен вспомнила вкус его горячих поцелуев. Но все самооправдания были напрасны. Его поцелуй становился все более требовательным, язык жадно ласкал ее рот. Дункан хотел, чтобы Мадлен получила удовольствие, и понял, что ему это удалось, когда девушка нежно погладила его щеку, а затем ее руки обвили его шею. Услышав хриплый стон Дункана, Мадлен улыбнулась ему.
Барон приподнял голову, чтобы посмотреть на нее. Похоже, Мадлен была довольна. Ее влажные губы слегка припухли от поцелуя, а таинственный блеск глаз согревал сердце Дункана. Почувствовав, что пальчики Мадлен нежно гладят его шею, Векстон не смог сдержаться и поцеловал жену еще раз. Слегка прикусив ее губу, он прижал Мадлен к себе еще сильнее. Девушка необычно низко для себя засмеялась.
Обхватив лицо Мадлен обеими руками, Дункан страстно впился в ее рот.
Он пил нектар ее губ и никак не мог насытиться. Его руки лихорадочно ласкали ее тело. Мадлен задрожала. Новые, незнакомые доселе ощущения пугали и одновременно доставляли ей невероятное удовольствие. Вдруг ее рука дотронулась до его восставшей плоти. Мадлен было испуганно отпрянула назад, но тут же снова прижалась к Дункану не в силах прервать поцелуя. Сознание меркло, оставляя место лишь страстному желанию, тлевшему в ее теле, но разгоравшемуся с каждой секундой все сильнее. Однако она еще пыталась сопротивляться и обхватила Дункана за бедра, надеясь, что сумеет остановить его. Но голос плоти превозмог остатки разума, и не прошло и минуты, как Мадлен сама прильнула к телу Дункана, все теснее прижимая его к себе.
Дункан понимал, что Мадлен испугана охватившим ее желанием, но твердо решил дождаться, пока она сама запросит у него пощады. Он изо всех сил сжимал Мадлен в объятиях, желая, чтобы она почувствовала жар его тела.
Признаться, барон был даже несколько удивлен тем, с каким пылом отвечала ему Мадлен. Прервав наконец долгий поцелуй, он начал осыпать поцелуями всю ее. Дункан едва сдерживался, чтобы не ворваться в лоно Мадлен немедленно и не испытать всю сладость ее нежной плоти. Но к этому Мадлен еще не была готова. Дункан буквально сходил с ума: еще ни одна женщина не дарила ему столь божественных ощущений.
Мадлен хотелось остановить Дункана. Но вопреки этому она почему-то все теснее прижималась к нему, все смелее ласкала его. Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться, но тщетно. Векстон стал нашептывать ей на ухо такие слова, от которых голова ее еще больше пошла кругом. Он говорил, что она прекрасна в своей наготе, и подробно описывал, что будет делать с нею дальше. Он говорил, что сходит с ума от желания, и, судя по всему, в словах его не было лжи.
Мадлен сознавала, что не в силах сопротивляться Дункану, впрочем, он уже не пугал ее. Она лишь могла попросить его остановиться, не брать ее силой, как он обещал.