"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? Что я изнемогаю от любви, — ласково протянула Джо. Он, легко устроив ее на одной руке, — перешагнул порог их дома.
В соборе было гулко и пустынно. Джо преклонила колени перед чашей со святой водой. Перекрестившись, она заняла очередь к кабинке для исповеди — второй справа.
— А если он продаст? — зло подумала девушка. "Аарон всю жизнь в джунглях провел, не знает, что люди — страшнее ягуаров бывают. Но никак иначе мне в тюрьму не попасть, придется рискнуть".
Джованни услышал шорох за перегородкой. Взволнованный, мальчишеский голос сказал: "Слава Иисусу Христу!"
— Давно ли вы исповедовались, сын мой? — мягко спросил Джованни.
— Давно, но это неважно, — заявил паренек. "Святой отец, меня послал к вам индеец, с рынка. Он вам игрушку подарил, Иерусалим. Вы можете меня выслушать? Наш друг сейчас в тюрьме. Мы хотим его спасти".
— Мендес, — подумал Джованни, и поморщился — будто солнечный луч осветил пелену у него в голове. Затылок тут же заболел. Он остановил парнишку: "Конечно, я вам помогу. У каждого человека есть право верить в то, во что он верит, и не идти за это на смерть. Только я уезжаю, в Боготу, и не сумею оттянуть его казнь".
Парнишка прерывисто, глубоко вздохнул: "Мы сами все сделаем, святой отец. Вы просто принесите в таверну дона Фернандо, в порту, облачение монахини. Скажите солдатам, в тюрьме, что сестра Хосефа придет завтра навещать узников, хорошо?"
— Хорошо, — невольно улыбнулся Джованни: "Не волнуйтесь, я все сделаю. Мне можно доверять".
— Я вижу, — просто ответил мальчик. "Спасибо вам, святой отец".
Раздался стук сапог. Джованни, чуть отодвинув занавеску, увидел только его спину — высокий, тонкий парень в матросской куртке, коротко стриженый, быстро шел к выходу из собора.
— Нет ни эллина, ни иудея, — тихо напомнил себе Джованни. Перекрестившись, склонив голову, слушая очередную исповедь, он стал медленно перебирать четки.
— Губернатор подписал ваш приговор, — офицер поднялся. Склонив голову, он рассматривал Иосифа
— Крепкий парень, конечно, — внезапно подумал испанец. "Ранили его в плечо, еще там, у этого отца в Бернардо в кабинете. Потом у нас несколько дней провел, а все равно — держится отменно".
— Впрочем, — он хмыкнул, — если трибунал Священной Инквизиции подаст за вас ходатайство, его светлость может вас помиловать и отпустить на поруки. Проведете какое-то время в монастыре, конечно, но это не страшно.
За окном пела птица. Офицер, присев на каменный подоконник, глядя на коричневые стены форта, услышал смешок сзади.
Заключенный откинул голову и почти весело проговорил: "Сеньор, у вас ведь нет никаких доказательств того, что я — шпион. Так что, по всем законам, вообще-то, меня положено освободить".
Испанец осмотрел его с ног до головы: "Ты вот что, свинья, говори, да не заговаривайся, мы ведь можем…"
Иосиф зевнул: "А как же, можете. Только сначала вы договоритесь со святыми отцами, сеньор, — а то непонятно, — то ли мне к расстрелу готовится, то ли к костру. Хотелось бы уже и знать".
— Эстер жалко, — подумал мужчина, глядя на то, как медленно багровеет лицо испанца. "Впрочем, Аарон доберется до Лондона, и все расскажет, ей напишут. Пусть выходит замуж и будет счастлива. Вот ее бы сейчас повидать, а ту, что мне снилась, — он тяжело вздохнул, — нечего и думать".
Отец Бернардо остановился на лестнице: "Согласится, непременно согласится. Надо будет пригласить епископа из Боготы, он и будет крестить. А я, — он поднял ручки и потер их, — я, может быть, после этого получу пост викария, когда наш умрет"
Дверь отворилась, и отец Бернардо мышкой проскользнул в кабинет. "Позвольте мне поговорить с заключенным наедине, — попросил он офицера.
— Хорошо я ему лоб разукрасил, шрам останется, — Иосиф посмотрел в потное лицо священника. "Ничего, так ему и надо, этому поцу".
— Надеюсь, вы подумали, дон Хосе, — отец Бернардо прошелся по кабинету и остановился у окна.
— Будет очень красиво, — подумал священник. "Наденем на него рубище, обреем голову, и он босиком пройдет до собора. И даже кнутом бить не будем, это должен быть праздник, ликование, никакой крови. Публичное раскаяние, крещение, а потом запрем его в монастыре — замаливать свои грехи. И пострижем, конечно, ордену всегда нужны хорошие врачи. Слава Богу, этот брат Джованни сегодня уехал в Боготу, а то бы непременно начал лезть не в свое дело, вопросы задавать. Этот Иосиф сломается, жить все хотят".
— Подумал, — Иосиф помолчал, и добавил издевательски: "Отец Бернардо".
— Так мы можем готовить крещение! — обрадовался священник.
Иосиф почувствовал холод наручников на запястья. Он медленно, раздельно сказал: "Слушай меня, мешумад".
Он увидел, как дернулся священник и усмехнулся: "А, не забыл талмудтору. Так вот, во-первых, пусть твой папа Арье волчком в гробу вертится, пусть ему будет стыдно, что сын у него такое дерьмо. Во-вторых, — Иосиф помедлил, — можешь готовить костер, никакого крещения я принимать не буду".
Отец Бернардо посмотрел на него снизу вверх — темные глаза мужчины были полны презрения. "Если ты сам продал веру своих предков за кусок хлеба, — добавил Иосиф, — то Господь тебе судья. Но не думай, что я последую твоему примеру. Все, — он пошевелил плечами и поморщился, — рана болела, — хватит устраивать тут фарс, дайте мне побыть одному перед смертью".
— Тебя сожгут, — зло сказал отец Бернардо, — сожгут там, у порта, на той маленькой площади…
— Это будет честь для меня, — устало сказал Иосиф, и крикнул: "Сеньор капитан, мы тут со святым отцом договорились — меня все-таки поведут на костер!"
Уже когда офицер подтолкнул его к двери, Иосиф обернулся и поглядел в лицо священнику: "Ки ло аль-лехем левадо ихъе ха-адам, Барух бен Арье".
— Что это? — вдруг заинтересовался испанец.
— Из Второзакония, — ответил Иосиф, заметив испуг в глазах монаха. "Не хлебом единым жив человек, но, словом Господа. И я назвал отца Бернардо его настоящим именем. Еврейским именем, — добавил он, улыбаясь. Не оборачиваясь, Иосиф вышел из кабинета.
Утреннее солнце заливало мощеную улицу веселым, ярким светом, шелестели листья пальм. Начальник караула издали увидел высокую монахиню, что, с корзинкой в руках, шла к входу в тюрьму.