"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Маленького Теодора, — Марта почувствовала сильные пальцы подруги и блаженно улыбнулась. "Большой Теодор предпочитает английские ткани".
— Помяни мое слово, — сказала Тео, растирая ее, — тощие еще долго будут в моде. Это у нас, в театре, публика за свои деньги хочет видеть грудь и бедра, а так, — она стала поливать Марту теплой водой, — королева костлявая, как ты, и все ей подражают.
— Теперь ложись на кушетку, — велела Марта, когда они вылезли из ванны. Она взяла серебряный флакон и хмыкнула: "Сахар, уксус и вода. Очень простая вещь, научи Жанну, когда она вернется. Еще нужны полоски бумаги. Только ноги, или руки тоже?"
— Все, — Тео закрыла глаза. Она посмотрела из-под ресниц на подругу: "Когда вернется Жанна. Господи, что я ей скажу, бедной девочке? Она там ткани для меня покупает, а я…, Но я не могу, совсем ничего не могу сделать".
Башни собора Парижской Богоматери купались в расплавленном золоте заката. Тео, запахнув кашемировую шаль, допивая кофе, исподтишка посмотрела на Дэниела. Он стоял, прислонившись к перилам балкона: "Смешно. Мы с тобой четыре года не виделись, а ты совсем не изменилась, только еще похорошела".
— Хотя куда же еще, — мужчина любовался темными, неприкрытыми волосами, рассыпавшимися по ее плечам, изящной ногой в атласной, домашней туфле, что виднелась из-под подола ее шелкового платья.
— Франклин, — Дэниел откашлялся, — тобой очень доволен. Говорит, лучшего теневого посла и придумать нельзя было.
Смуглые щеки Тео покраснели. Она, глядя куда-то вдаль, ответила: "Меня Меир хорошо подготовил, когда мы сюда плыли. Так он на сестре Иосифа женился? — Тео ласково улыбнулась. "Он мне очень понравился, Иосиф, и Джо тоже, и Аарон. Они, наверное, тоже — повенчались уже в Иерусалиме. Иосиф у меня тут, — она махнула рукой в сторону квартиры, — операцию делал племяннице месье Корнеля".
— Он мне рассказывал, — Дэниел помолчал и неловко спросил: "А ты — замуж не собираешься, Тео?"
Девушка вздохнула: "Я же актриса. У нас есть, конечно, замужние в труппе, но они все с актерами живут, так легче. Обычным мужьям, — она поиграла жемчужным браслетом, — не нравится, когда жена на сцене, Дэниел".
— В Америке, — он присел напротив и внимательно взглянул на нее, — театра нет, Тео. А так хочется, чтобы был!"
Его зеленовато-голубые глаза заблестели: "Я, когда с Теодором и Мартой на "Федру" пошел, с тобой в главной роли, сидел и просил про себя — только бы это никогда не закончилось".
Тео рассмеялась: "Я сейчас "Аталию" репетирую. Как раз вернешься в следующем году из Марокко — и мы выпустим премьеру".
— Да что это со мной? — сердито подумала девушка, чувствуя, как горит у нее лицо. "Ты же обещала себе, — напомнила она, — обещала, не смотреть на мужчин. Все равно — ты урод, и ничего из этого не выйдет. И Жанне будет больно, зачем это делать?"
— Я бы, — тихо сказал Дэниел, наливая себе кофе, — если бы у меня была такая жена, как ты, — никогда бы не ревновал. Я бы просто приходил каждый вечер в театр и любовался ей. И был бы горд, что она выбрала меня.
Длинные, смуглые пальцы Тео скомкали край шали. Она почувствовала, как бьется ее сердце — часто, прерывисто. "Это же Дэниел, — напомнила себе девушка. "Вы росли вместе, вместе учились".
Он стал совсем другим. Красивое, загорелое лицо больше не было юношеским — перед ней сидел мужчина. Тео заметила тонкие морщины в уголках его глаз: "А тебя сколько раз ранили, Дэниел?"
— Три, — он усмехнулся. "Но я очень надеюсь, что больше этого не случится — хватит уже воевать. Надо заниматься мирными делами, — заботиться о финансах страны, идти дальше, на запад, — он чуть помрачнел. Тео вздохнула про себя: "Бедная Мирьям, не говорит он об этом, но видно — ему все еще тяжело".
— И открывать театры, — закончил Дэниел. Тео невольно рассмеялась: "С этим можно и подождать".
— Вовсе нет, — немного обиженно ответил он. "Так и вижу перед собой афишу — мисс Тео Бенджамин в роли "Аталии", в Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне".
— В Нью-Йорке пока что англичане сидят, — заметила Тео. Дэниел уверенно отозвался: "Выбьем. Скажи мне, — он замялся, — а тот салон, что у Марты…"
Тео внезапно потянулась и коснулась его руки — мужчина вздрогнул. "Против своей страны она не работает, и никогда не будет, — тихо сказала девушка. "А остальное, Дэниел — черные ресницы дрогнули, — вы же все — одна семья, не ссорьтесь друг с другом из-за этого".
— А я — не семья, — горько подумала Тео, — и никогда ей не стану. Даже Жанна — и то им всем родственница. Я, — она вздохнула про себя, — так, приживалка. Бывшая рабыня, никто".
— Не будем, — он кивнул: "Тем более, что я вообще — дипломат, я таким не занимаюсь, Тео".
Внизу, на набережной Августинок было уже сумрачно, зажигались масляные фонари. Дэниел тихо проговорил: "Семья. Знаешь, я же столько лет один живу, Тео. Вот сейчас сидим с тобой — и мне отчаянно не хочется возвращаться к мистеру Франклину, там неубрано и все табаком пропахло, — он замолчал.
Тео, ничего не сказав, поднявшись, — вдруг схватилась за кованые перила балкона. Его рука была твердой, теплой, надежной. Тео, отвернув голову, шепнула: "Спасибо, Дэниел. Извини, просто голова отчего-то закружилась".
Она ушла в комнаты, а Дэниел все стоял, глядя ей вслед.
Марта повертелась перед зеркалом: "Все-таки мне очень идет этот шелк — старая медь. Так, — она взглянула на бронзовые часы, — я в парк Тюильри, заберу Теодора и Констанцу. Дэниел просил пораньше прийти, у него дела какие-то"
— Да, — Тео посмотрела в угол передней, избегая прямого, твердого взгляда зеленых глаз. "А что Констанца, приедут за ней из Лондона? — спросила девушка.
Марта вздернула ухоженную бровь. "Весточку я отправила. Но, сама понимаешь, обычные корабли сейчас в проливе не ходят, война. Так что надо ждать. Давай, — она поднялась на цыпочки и поцеловала подругу в щеку, — у тебя же сегодня нет спектакля, ложись и спи.
В дверь постучали. Марта впустила посыльного из цветочной лавки: "Очередной поклонник, только в этот раз — алые розы".