"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Дэниел собрал тетради, и подхватил книгу. Нибур рассмеялся: "Торопишься. На свидание, что ли, опаздываешь?"
— Почти, — радостно ответил Дэниел. "В сад Тюильри иду".
Он сбежал по широкой, каменной лестнице. Раскрыв тяжелую, дубовую дверь, Дэниел увидел Теодора и Констанцу, что стояли на противоположной стороне улицы. Констанца вертела в руках рыжий лист, и внимательно слушала мужчину.
Она была в темно-синем, шерстяном платьице и такой же накидке. На руке висел аккуратный, маленький портфель телячьей кожи. "Марта ей подарила, — усмехнулся Дэниел, помахав им рукой. "Как раз для ее блокнота и карандашей".
— Вот дядя Дэниел, — сварливо сказал Федор, завидев мужчину, — он сейчас отведет тебя в парк, на ослике покатаешься.
Девочка скосила глаза и высунула язык. "Такой и останешься, — добродушно пообещал Федор. "Ну что тебе еще, Констанца — лабораторию я тебе показал, химические реакции — тоже…"
— Я хочу посмотреть, как делают порох, дядя Теодор, — упрямо ответила девочка. "И встретиться с месье Лавуазье, он великий ученый. Как мистер Франклин, — горячо добавила она.
— В Арсенал не пускают гражданских лиц, — сердито проговорил Федор, — тем более — малолетних девочек.
Темные глаза Констанцы яростно заблестели. "Или мальчиков, — торопливо поправил себя Федор. "В общем, детей. А с Лавуазье я тебя познакомлю. Он на следующей неделе участвует в этом научном вечере, что мадам Марта устраивает".
Констанца вздохнула. Подождав, пока мужчины обменяются рукопожатиями, пошаркав ногой по земле, она сказала: "Хорошо, дядя Теодор, спасибо и на этом".
Мужчина расхохотался и потрепал ее по рыжему затылку.
— Все, — повернулся он к Дэниелу, вынув из жилетного кармана серебряные часы, — у меня лекция начинается. Увидимся, — он улыбнулся. Дэниел вспомнил слова Меира: "Непонятно, на кого он работает".
— Да ни на кого он не работает, просто ученый, — хмыкнул про себя мужчина, ведя Констанцу мимо Люксембургского дворца к реке.
— Месье Стефан Корнель проектировал этот сад, — раздался звонкий голосок девочки. "Я на родословном древе запись видела. Он был сыном того Теодора, что в Венеции строил. Дядя Дэниел, — Констанца взглянула на него, — а вы в Марокко разыщете тетю Изабеллу Корвино? Ту, что пираты в плен взяли? Мне дядя Теодор говорил, она его кузина".
— Очень постараюсь, — серьезно ответил Дэниел. "Мы же все — одна семья, Констанца". Он пропустил карету. Увидев на той стороне улицы цветочную лавку, мужчина попросил Констанцу: "Подожди меня тут, я быстро".
Девочка присела на гранитную тумбу. Открыв портфельчик, достав блокнот, Констанца покусала карандаш.
— Элемент будущего, — она стала быстро писать. "Оксид мурия, недавно открытый немецким химиком Шееле, в ходе лабораторных работ, проведенных в Арсенале, под руководством месье Лавуазье и месье Корнеля, показал потрясающие свойства…" Констанца задумалась. Исправив "потрясающие" на "выдающиеся", девочка опять склонилась над блокнотом.
Она и не заметила невысокого, изящно одетого мужчину в лилово-сером сюртуке, с фиолетовым галстуком. Тот, изучая афишу Comedie Francais, искоса рассматривал Констанцу.
— Девчонка из Бостона, — хмыкнул Мэтью. "Она и пригодится маркизу, я-то совсем маленьких не люблю, — он облизал губы и заставил себя не вспоминать о Тео. Он уже видел ее — толкаясь на галерке театра, вдыхая запах пота и чеснока.
Внизу, в ложе сидела его жена — блистающая изумрудами, с высокой, увитой жемчугом прической. Она поманила к себе мощного, рыжеволосого мужчину. Улыбаясь, Марта что-то сказала ему на ухо. Мэтью проследил за ними. Карета Тео было окружена поклонниками, и он не решился попадаться ей на глаза. Он увидел, как эти двое вошли в подъезд дома на рю Мобийон, в спальне — понял он, — зажгли свечи. Мэтью, презрительно сплюнув: "Шлюха!" — вернулся в свою каморку, в глубине трущоб, вокруг Бастилии. Тут он был немцем, герром Матиасом, из Эльзаса, рабочим.
— Месье Корнель, ученый, — напомнил себе Мэтью. Он поиграл золотой печаткой на мизинце, и спрятался за угол. Брат вышел на улицу. Взяв девочку за руку, Дэниел направился к Новому мосту. "Морщины у него уже, — удивился Мэтью, — а ведь ему двадцать пять только. Хотя он воевал"
Мэтью подождал, пока русая голова Дэниела скроется из виду. Обаятельно улыбаясь, он толкнул дверь цветочной лавки.
— Месье, — предупредительно сказал хозяин.
Мэтью стер пот со лба. Еще шире улыбнувшись, он выдохнул:
— Успел. Тут сейчас был мой брат старший, месье Дэниел Вулф. Он, наверняка, посылал цветы нашей матушке, она живет на рю Мобийон. Только он всегда забывает, что матушка не переносит запаха роз. Не хотелось бы, чтобы у нее болела голова. Проверьте, пожалуйста, если он сделал ошибку — я заменю букет.
— Матушка меня простит, упокой Господи ее душу, — смешливо подумал Мэтью, перебирая длинными, красивыми пальцами орхидеи, что стояли в фаянсовой, дельфтской вазе.
Лавочник показал ему запись в большой конторской книге: "Розы-то розы, только не на рю Мобийон, а на набережную Августинок. Адрес известный, туда половина Парижа цветы отправляет. Для мадемуазель Бенджаман, нашей звезды театра, — хозяин восторженно закатил глаза.
— Большое вам спасибо, теперь я спокоен, — Мэтью выбрал себе бутоньерку. Расплатившись, весело насвистывая, мужчина пошел на другой берег реки — к почтамту.
На мраморный пол умывальной были брошены шелковые, влажные полотенца. "Ты слышала, — Тео томно потянулась, — на той неделе, на обеде, наш посол в Стамбуле рассказывал о турецких банях? Вот бы и нам их завести".
Женщины сидели в большой медной ванне. Марта, взяв с комода фарфоровую миску, стала размазывать по смуглым плечам подруги какую-то пасту. Запахло розами. Тео зевнула: "Потом я тебе спину разотру, эти флорентийские средства очень хороши для кожи".
Марта прополоскала руки и заколола повыше влажные, бронзовые волосы: "Когда Жанна из Лиона возвращается?"
— Через месяц где-то, — Тео чуть слышно застонала: "Вот так, хорошо. Теперь ты поворачивайся".
Она посмотрела на худую, с выступающими лопатками спину Марты: "Ткани надо заказывать прямо на мануфактурах. Так дешевле, и у Жанны отличный вкус. Сейчас там как раз столпотворение, в Лионе показывают образцы того, что будут носить следующим летом. Так что не беспокойся — она и нас оденет, и тебя, и даже Теодора".