Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

Шульман Нелли

— Нет, — сказала Эстер, прижимая к себе почти невесомое тельце. «Нет. В земле, Ворон. И меня тоже».

Он чуть не выругался вслух. «Ты не понимаешь, — Степан помолчал, — нельзя, чтобы она была здесь. Нельзя, Эстер».

Женщина оскалила зубы и медленно проговорила сухим, распухшим ртом: «Оставь нас вместе». Она легла на дно, прижав к себе крохотный трупик, и накрылась с головой плащом.

— Мне очень жаль, сказал Вискайно, — он сидел на корме. Степан оглянулся на матросов, что медленно, с усилием гребли и спросил: «Что с рыбой?».

— Со

вчерашнего дня ничего не было, с той, что вы поймали, — ответил испанец, и вдруг поднялся на ноги: «Нет! Сеньор Куэрво, остановите его!».

— Поздно, — ответил Степан, глядя на Фарли, что, стоя на коленях, пил забортную воду.

— Хорошо, — сказал первый помощник, опуская в море сомкнутые ладони. «Хорошо как, сэр Стивен! Наконец-то!».

Степан сильно потряс его за плечо и сказал, глядя в запавшие, сухие, косящие куда-то вдаль глаза: «Теперь вы умрете, мистер Фарли. Зачем?».

— Я так хотел пить…, - прошептал мужчина и склонился над бортом шлюпки — его тошнило.

В шлюпке было тихо. Легкий, почти незаметный ветер чуть покачивал ее на волнах. Степан внезапно перевернулся на спину, и посмотрел в еще серое, предрассветное небо. «Господи, хоть бы дождь, — подумал он. «Весна ведь, пусть хоть маленький пройдет, все легче будет. И Фарли умирает — дня не протянет».

Он взглянул на измученное, покрытое морщинами лицо жены — мертвое дитя так и лежало в ее руках. «Девочка моя, — подумал Степан, сам не зная о ком. «Это все я виноват — надо было раньше уходить с той отмели, раньше понять, в чем дело. Горит вся, — он прикоснулся ладонью ко лбу Эстер, и та еле слышно сказала: «Отцу моему потом напиши, Ворон».

— Молчи, — велел он, и обняв ее, еще раз повторил: «Молчи». «Я посплю, — сказал себе Степан. «Немного. Я так устал. А потом сяду на весла. Будем меняться, и дойдем хоть до какой-нибудь скалы».

Он задремал, и не слышал, как кто-то медленно, осторожно пробрался с носа шлюпки, и, остановившись над Эстер, опустившись на колени, вытянул тельце ребенка из ее объятий.

Женщина проснулась, как от удара, и приподняла голову. Руки были пусты. «Ворон, — хотела закричать Эстер, но, услышав свой голос, испугалась — он был охрипшим, страшным, во рту саднило, и тяжелый язык еле ворочался. «Ворон, — она собрала все силы и, повернувшись, потрясла его за плечо.

Степан потер лицо руками и застыл, посмотрев на нос шлюпки — один из матросов целился в него из пистолета. «Мой, — понял Ворон, и, положив руку на кинжал, спокойно сказал:

«Опусти оружие».

— Опущу, — ответил матрос, ухмыляясь, — если ты не будешь нам мешать.

Ворон перевел взгляд на дно шлюпки, и, увидев то, что лежало на обрывке паруса, вдруг подумал: «Боже, прошу тебя, только чтобы Эстер на это не глядела. Прошу тебя. Я сейчас убью их обоих, и все».

Второй матрос, стоя на коленях, ел, — быстро пережевывая мясо, облизывая кровь с пальцев.

— Не трогай мою долю, — зло велел ему первый, все еще не опуская пистолета.

«Я все вижу».

Степан услышал высокий, задыхающийся крик у себя за спиной. Эстер бросилась на матроса, выставив вперед руки — с костлявыми пальцами, пытаясь вцепиться ему в лицо.

Раздался звук выстрела.

— Он промахнулся, — спокойно, неожиданно спокойно подумал Степан, и, шагнув вперед, оттолкнув жену, выбил пистолет из руки человека.

— Нет! — крикнул тот, падая на колени, пытаясь дотянуться до окровавленных останков на парусе. «Нет, я прошу вас!».

— Дай, — зарычала женщина, и, встав над матросом, вонзила ему ногти в глаза, раздирая веки, выворачивая наружу белки. Второй матрос вскочил, подняв все еще окровавленные руки, но Степан, оглянувшись, взял в руки весло, что лежало на дне лодки.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем Вискайно тронул его за плечо: «Хватит, капитан».

Степан окунул весло в море, смыв с него кровь и осколки костей, и, столкнув труп — с разбитой в кашу головой, обернулся к жене.

Та встала, и, не оглянувшись на мертвое, обезображенное, с вырванными глазами, лицо матроса, сказала: «Надо все собрать, что осталось».

Когда Эстер привалилась к борту шлюпки, держа на коленях маленький сверточек, прижавшись к нему щекой, Степан, обняв ее, услышал шепот: «И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых Господь Бог твой дал тебе, и рассеет тебя Господь по всем народам, от края земли до края земли, и будешь там служить иным богам, которых не знал ни ты, ни отцы твои, дереву и камням».

— Это что? — спросил Вискайно, садясь на весла.

— Книга Второзакония, — ответил Степан и начал грести.

На закате, Фарли, качаясь, поднялся, и, прошептав: «Лучше так», — перешагнул через борт шлюпки.

Вискайно посмотрел на капитана. Тот хмуро перекрестился и приказал: «Не останавливайтесь, сеньор».

«Она умрет, — подумал Степан, сомкнув руки на теле жены — ничего не было под его ладонями, будто он обнимал не человека, а призрак. Эстер чуть пошевелилась и сказала:

«Ворон…, ты со мной…»

— Я всегда буду с тобой, — он прижал к себе жену, и накрыл ладонями сверточек. «Маленький, — подумал Степан, — какой маленький». Он сжал зубы и сказал: «Счастье мое, это я убил Мендеса. Прости».

— Я знаю, — одним дыханием ответила жена. «Мне дон Мартин рассказал, когда мы плыли в Панаму». Она говорила медленно, и Ворон почувствовал, как ей больно сейчас.

— Ты, — Эстер помедлила, и продолжила, — это ничего, Ворон, ничего. Это не страшно. Ты просто не уходи от меня. Возьми, — женщина пошарила исхудавшей рукой, и протянула ему горстку галет: «Это я для тебя откладывала. Поешь».

Он разжевал галету, и, положив голову жены себе на колени, открыл ей рот, и заставил проглотить. «Ты будешь есть, — сказал Ворон жестко, и, приказал себе не трогать остальные галеты. «Есть, и пить, поняла?».