Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
Шрифт:
— На, читай, — Майкл бросил брату письмо. «Это рука отца, узнаешь?».
Николас пробежал глазами ровные строки и, подняв голову, взглянув на Полли, едва слышно спросил: «Ты знала?».
— Я клянусь, Ник, я не знала, — Полли попыталась встать, но Мэри остановила ее. Лодка качалась на сильных волнах. «Я не знала, Ник, поверь мне, я думала, что я дочь своей матушки, что Мэри — моя сестра! Мэри, и Тео, и Теодор, и Питер, и Уильям — кто же они мне?»
— Никто, — издевательски рассмеялся его преподобие.
— Кто был мой отец? — неожиданно громким голосом спросила Полли. «Дай мне письмо сэра Стивена!»
— Он об этом не пишет, — Майкл рассмеялся ей в лицо. «Скажи спасибо, что тебя не выбросили в канаву, ты, дочь преступника!»
Николас сидел, уронив голову в руки и вдруг, тихо сказал: «Ты ведь знал, Майкл, знал все это время! Откуда ты взял это письмо?»
— Оттуда! — торжествующе завизжал священник. «Я притворился тобой и этот разиня, наш кузен Питер Кроу, мне его отдал. И карту того места, где отец зарыл клад — тоже! А потом я пошел, и взял силой эту еврейскую тварь, дочь шлюхи, что совратила нашего отца!»
— Мирьям, — Николас поднялся, — что ты сделал с Мирьям, мерзавец?
— То же самое, что ты делал с этой нашей сестрой, прелюбодей, презревший заповеди Господни! — рассмеялся Майкл. «Так что когда доберешься до Лондона — не забудь ее навестить, она тебе порадуется! Впрочем, — Майкл одним быстрым, неуловимым движением наклонился, и выхватил у Николаса шпагу, — Лондона тебе не видать!
Полли вырвала руку у Мэри, и, встав, в качающейся, несущейся по течению лодке, стирая слезы с глаз, сказала: «Ник, я прошу тебя, пожалуйста, Ник…
— Нет, — он непонимающе оглянулся и шагнул к борту лодки, — нет, Полли, нам нет прощения, этого не искупить, никогда…
— Ник! — зарыдала она.
Он взглянул на свои руки и, подняв на брата лазоревые, полные муки глаза, тихо спросил:
«Зачем тебе шпага отца, Майкл?»
— Ты ее недостоин, — коротко сказал священник, и, сделав ловкий выпад, распорол брату щеку— от виска до угла рта. «Какая кровь горячая, — подумала Полли, стирая брызги со своей щеки. «Господи, как дальше жить, что делать, Господи!»
— Теперь нас никогда не перепутают, — спокойно сказал Майкл, пристегивая шпагу к своему камзолу, не обращая внимания на низкий, звериный крик, что несся над рекой, перекликаясь с шумом ветра. Ник поднял залитое кровью, изуродованное лицо, и невидяще, слепо — шагнул прямо в темные, бурлящие под сильным ветром воды реки.
Священник наклонился, — и Мэри, поднявшись, раскачивая лодку, тихо позвала: «Майкл!»
Он обернулся, лодка накренилась, и Майкл, поскользнувшись на залитом водой дне лодки, взмахнув руками, — упал в реку.
Мэри взяла весло, и, прищурившись, метнула его прямо в темную голову, что виднелась над волнами. Майкл коротко вскрикнул и пропал из виду.
— Выскользнуло из уключины, так бывает при шторме, — коротко заметила женщина, и, вернувшись на корму, сказала: «Дай мне руку!»
— Ты мне не сестра, — смотря вдаль, в серый простор моря на горизонте, тихо проговорила Полли.
— Я тебе сестра, и так будет всегда, — отозвалась Мэри. «У нас одно весло, я не выгребу, надо подождать, пока утихнет ветер. Возьми мою шаль».
Она закутала женщину в грубошерстную, коричневую шаль, и, положив ее голову себе на плечо, вздохнула: «Все будет хорошо, Полли».
Сильное течение несло лодку на восток, в мелкий, с белыми барашками на холодных волнах, залив.
Дети сидели за грубым, маленьким столом в комнате Энни.
— Ты пиши, — строго сказала девочка, — школы нет, но все равно — надо заниматься.
Александр посмотрел на серое, низкое небо в распахнутых ставнях и, окунув перо в чернильницу, тихо сказал: «Мой отец тоже так погиб, ну, на севере, утонул в океане.
Получается, преподобный отец поскользнулся и упал в воду, а дядя Николас хотел его спасти».
— И шторм, какой третий день, — тихо ответила Энни. «Рэдклифф приходил, говорил, что все лодки отправились в эту экспедицию к индейцам, даже некого послать на «Независимость».
— Да если бы и было кого, — пожал плечами Александр, — «Независимость» далеко, у нас тут никто не умеет ходить под парусом, только я кое-как, и ты сама слышала — ту, единственную шлюпку, у которой был парус — унесло в море, никто не знает, где она.
Он стал переписывать французские глаголы, а Энни, глядя на бесконечный, холодный дождь за окном, проговорила: «Они, конечно, послали людей на реку, но все равно — она, же такая глубокая…»
Девочка вздохнула, и, потянув к себе тетрадь, шепча про себя французские слова — тоже стала писать.
Внизу, на кухне, горел очаг. Мэри замешивала тесто в большой, деревянной миске. Полли смотрела на ее ловкие, маленькие руки, и вдруг подумала: «Вот так, были у меня братья, и нет их больше. И никого нет, отец мой, кто бы он ни был, умер, наверное, уже давно».
— Как подумать, что я все это время ходила на могилу моей матери, — едва слышно проговорила она. «Ну, леди Мэри. Почему мне не сказали, почему?».
Мэри вздохнула и, потянувшись, поцеловала женщину в лоб. «Ты не вини матушку, милая.
Наверняка, только она, отец покойный и сэр Стивен и знали. А матушка, — Мэри пожала плечами, — она секреты хорошо хранить умеет. Вон, про дочку дяди Мэтью, Марию — кто о ней знал? Никто. А матушка знала и молчала. Наверняка, они хотели, чтобы тебе сэр Стивен сказал, ну, или кто-то из братьев твоих».