Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
Шрифт:
— Ты же и сам можешь, — удивилась Мирьям, повернувшись, подставляя ему губы для поцелуя. «Могу, — согласился он, подняв бровь. «Просто тебе будет удобнее порекомендовать ей, ну, средства для стимуляции некоторых мышц. Внутренних, — добавил Хосе.
Жена тихо расхохоталась и озабоченно сказала: «Но не буду, же я ей наш отдавать».
— Нет, конечно, — Хосе стал расшнуровывать ей корсет. «Я заказал новый, тут они тоже продаются, просто надо знать — где».
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросила Мирьям. Он
Вернее, у одного, знакомого нам обоим, парижанина».
Мирьям, улыбнувшись, сбросила юбки, и, встряхнув распущенными волосами, устроившись на нем, задумчиво сказала: «Вот сейчас и проверим — какие у меня там мышцы».
— Они очень, очень хорошие, — он притянул жену к себе, и велел: «Только сначала — я».
Федор заглянул в карету и строго сказал: «Так. Багаж ваш на месте, книгами уже все завалить успели, конечно. Элияху, ты там проверяй — чем вас на постоялых дворах кормить будут, чтобы животами потом не страдали».
Юноша кивнул, и он услышал тихий голос сына: «Батюшка, а с вами все хорошо будет?»
— А как же, — хохотнул Федор и посмотрел на башни собора Парижской Богоматери. Утро было уже теплым, и он подумал: «Ну и славно. Все просохло, недели через две уже и до Флоренции доберутся. Вексель Лиза с собой взяла, в Венеции по нему деньги получит, и начнет обустраиваться. А там и я вернусь. Наверное. Ну, Ванечку-то матушка увезет, даже если со мной что-то случится».
— А почему вы едете? — все не отставал Степа.
— По делам, — коротко ответил Федор и рассмеялся: «Внука посмотреть хочу, племянника твоего, дорогой мой. Письма передам, и твои, и Марьи».
— А икону вы с собой возьмете? — озабоченно спросил сын.
— Уже взял, — Федор поцеловал мягкие, рыжие волосы и ласково сказал: «Все будет хорошо, милый мой».
— А ты, — он присел и обнял Марью, — ты веди себя хорошо, доченька, а потом в Венецию к нам приедешь, на лето, Кардозо тебе найдут — у кого жить.
Марья улыбнулась, и, прижавшись щекой к рыжей бороде, вдруг шепнула: «Я знаю, батюшка, — все будет, так как надо».
— Ты у меня молодец, — Федор поцеловал ее и сказал: «Ну, с матушкой ты уже попрощалась, сейчас я с ней словом перемолвлюсь, помашем им вслед и к Михайле Даниловичу пойдем».
Он зашел за карету и, взглянув на букет фиалок в руках жены, тихо сказал: «Лиза…»
— Наклонись-ка, — велела она. Жена перекрестила его и шепнула: «Ты возвращайся с мальчиком, Федя. Потом посмотрим — как все это устроится».
— Да, — сказал он, вдыхая запах вербены. «Ну, ежели не вернусь — вырасти сына моего, Лизавета. И замуж выходи».
— Конечно, — она кивнула и Федор, увидев легкую улыбку на алых губах. «Нашего сына, Федя, — поправила она, и, подхватив шелковые, пышные юбки, чуть качнув каштановой, прикрытой большим беретом головой, — села в карету.
Федор
— Не помешает, — усмехнулся он, и сказал: «А что, Марья Федоровна, может, желаешь на плече у меня проехаться, как в детстве?».
— Давайте, — потребовала девочка, и, устроившись удобнее, вскинув голову к теплому, голубому небу, рассмеялась: «Хорошо-то как!»
Дети наклонились над красивой, вырезанной из красного дерева колыбелью. «Братик, — благоговейно сказал маленький Питер. «И на корабле братик. Джордан. Я маме расскажу».
Марта взяла его за руку, и, поднеся ладошку к щеке, вздохнула. «Летом, — твердо сказал Питер, и, обернувшись, указав на младенца, проговорил: «Анри спит».
— Ну и славно, — Марфа, в темном шерстяном камзоле и белой рубашке, с убранными под шляпу волосами, взяла детей за руки. «Пойдемте, милые, — улыбнулась она, — там уже ждут нас, и дядя Теодор, и брат ваш старший».
— Я сейчас, — тихо сказал Волк, что тоже — вглядывался в милое, спокойное личико новорожденного. Когда дверь закрылась, он взял руку жены и сказал: «Я бы, конечно, Марту попросил сюда приехать, тебе помочь, но Тесса еще маленькая, да и гостили они у нас, недавно».
— Да ты не волнуйся, — Мэри потянулась и обняла его. «Мирьям тут, Хосе, — мы справимся. А ты возвращайся быстрее».
Он вдохнул запах молока, и, поцеловав упрямую складку на высоком лбу, шепнул: «Если со мной что-то случится, — езжай в Квебек, как и договорились. Де Шамплен тебе поможет обустроиться».
— Поеду, — Мэри, на, мгновение, прижалась головой к его груди. «Все, пошли в переднюю, вон, лошади ваши уже застоялись, — она кивнула на двор. «Питера по очереди везите — так ему веселее будет».
Волк поцеловал старшего сына и велел: «Присматривай тут за всеми. Ну, все, — он обернулся к Марфе, — а где наш маленький?»
— Тут! — сказал весело мальчик, что сидел на руках у Федора. «С дядей!»
— Все, — Марфа подогнала мужчин, — спускайтесь. Она взяла седельную суму, и, проверив пистолеты, взглянув на детей, строго сказала: «Не балуйтесь тут».
— Не будем, — в один голос ответили они, и маленькая Марта, потянувшись к ней, грустно сказала: «Баба…»
Женщина подхватила ее на руки, и, поцеловав изумрудные глаза, улыбнулась: «Скоро и вернемся». Она передала внучку Мэри, и, быстро сбежала по лестнице.
— Стремя подержать, Марфа Федоровна? — спросил зять, указывая на красивую, рыжую кобылу.
— В масть подобрал, — хмыкнула Марфа, и, усевшись в седло, обернувшись, — помахала рукой дочери и внукам, что стояли у окна.
— Ну, — она перекрестилась, — с Богом, дорогие мои. Женщина первой выехала из ворот двора на набережную Сены. Посмотрев вперед, подстегнув лошадь, она сказала: «А теперь — в Амстердам».