Вельяминовы. За горизонт. Книга 1
Шрифт:
– Не выпускайте ее, ни в коем случае… – двигатель взревел, прокатная машина понеслась к выезду со стоянки.
Инге до отказа выкрутил руль форда. Ему показалось, что в машине он заметил кудрявые волосы Сабины:
– Если бы не она, я бы протаранил мерзавцев, оттеснил их к обрыву и отправил прямиком в пропасть, но надо быть осторожным… – он не мог выпустить машину русских со стоянки. Серпантин, на шоссе, обледенел, в погоне рисковал и сам Инге. Юноша боялся, что русские вытолкнут Сабину из машины, на полном ходу:
– Пока мы здесь,
– Не торопись, не торопись… – бормотал Инге, – машину, наверняка, ведет господин Андреас. В первую очередь надо избавиться от него… – по мнению Инге, русский вряд ли бы явился в горы без помощников:
– Они обосновались на заднем сиденье, когда Сабина попала к ним в руки… – госпожа Ленсен призналась Инге, что видела в прокатной машине людей:
– Но я их не рассматривала… – покачала головой вдова пастора, – я деликатный человек, они посторонние. Такое не принято… – Инге, сдержавшись, не съязвил:
– Госпожа Ленсен не знает, сколько их было… – он поднял вальтер, – ладно, черт с ним… – на городских ярмарках он всегда брал призы за меткость, расположившись с духовым ружьем в палатке тира. Сабина получила плюшевого медведя, американскую головоломку, со статуей Свободы:
– Тысяча кусочков, – вспомнил юноша, – по вечерам мы складывали картинку… – они говорили о будущей поездке в Америку:
– Погостим в Нью-Йорке, у дяди Меира и тети Деборы, – весело сказал Инге, – потом возьмем напрокат машину, и отправимся, куда глаза глядят. Доберемся до западного побережья, увидим дядю Теодора и тетю Анну… – он задумался, – надеюсь, дядя Меир замолвит за нас словечко, и нам разрешат приехать на остров… – Сабина погладила свой живот:
– А что будет делать юный Эйриксен, будущий Нобелевский лауреат… – Инге обиженно сказал:
– Имей в виду, что сначала премию получу я… – он приник ухом к шелку домашней блузки. Сердце Сабины стучало, внутри что-то ворочалось, живот двигался. Инге, восхищенно, сказал:
– Привыкнуть не могу, такое чудо. То есть биология, но все равно, чудо… – Сабина хихикнула: «Щекотно». Инге попросил:
– Подожди. Сейчас я с ним поговорю. С ним, или с ней… – расстегнув блузку, он провел губами по смугловатой коже. Хорошо знакомая Инге родинка перебралась повыше:
– Ты поедешь на заднем сиденье, – громко сказал он, целуя родинку, – увидишь всю Америку. Только веди себя хорошо, не капризничай… – Инге добавил:
– Я, наверное, говорю прямо тебе в ухо… – Сабина расхохоталась:
– Если бы была машина, заглядывающая туда… – она уперла палец в живот, – как делает рентген, то выяснилось бы, что там вовсе не ухо… – Инге отозвался:
– Все равно. Мне кажется, малыш меня услышал…
До него донесся скрип тормозов. Инге уловил приглушенный, женский крик:
– Разворачиваются, – он прицелился, – я им запер выезд со стоянки на дорогу. У них, наверняка, имеется оружие, но меня не убьют, это не в интересах СССР…
Инге надеялся, что русские не тронут и Сабину. Прокатная машина рычала, разгоняясь. Высунувшись из окна, вдохнув влажную дымку, Инге выстрелил. Вальтер был почти бесшумным, но звон ветрового стекла едва не оглушил юношу. Тень за рулем осела, словно сдувшись. Инге обрадовался:
– Отлично. Но они сейчас начнут стрелять. Черт с ним, пусть стреляют, я должен спасти Сабину… – горячие капли крови русского брызнули на лицо девушки. В водительском зеркальце она видела развороченный пулей лоб шпиона:
– Инге очень меткий… – Сабина попыталась вырваться, но верзила крепко ее удерживал, – мне надо выскочить наружу, любой ценой… – ребенок, недовольно, двигался, поясницу пронзила внезапная боль. Сабина испугалась:
– Я хотела разыграть схватки, но, кажется, они начались на самом деле… – русские что-то орали, второй парень перелез на переднее сиденье. Оттеснив труп начальства, он схватил руль:
– Пусти, – истошно закричала Сабина, – пусти меня, мерзавец… – она царапалась и кусалась, губы обожгло соленым привкусом крови. Голова загудела, второй верзила ударил ее затылком о дверь:
– Надо терпеть, – велела себе девушка, – надо попытаться разбить окно, у меня развязаны руки… – стекло, треснув, обрушилось внутрь. Она выдохнула:
– Инге опять стреляет. Пусть дверь поддастся, пожалуйста… – в испачканное кровью лицо ударил поток прохладного воздуха. Вывалившись из распахнутой верзилой двери, Сабина очутилась на стылом асфальте стоянки. Тело болело, между ногами она почувствовала что-то жаркое, влажное:
– У меня кровотечение, или воды отходят… – она постаралась подняться на ноги, – надо немедленно ехать в больницу. Инге, где Инге… – девушка не успела встать. Прокатная машина сбила ее с ног, Сабина покатилась по влажному асфальту. Инге велел себе не бросать руля:
– Пусть она потерпит, пожалуйста. Я должен рассчитаться с мерзавцами… – разогнав форд, он направил его на автомобиль русских. Деревянное заграждение разлетелось, прокатная машина уцепилась колесами за камни, на краю обрыва. Инге тяжело дышал. В расколотое ветровое стекло форда слышался шум водопада. Куртка, на левом плече, пропиталась кровью. Он только сейчас ощутил боль:
– Меня, кажется, задели выстрелом. Ерунда, царапина… – он до отказа нажал на газ. Автомобиль русских, закачавшись, рухнул в черноту пропасти. Форд Инге замер, двумя колесами повиснув над обрывом. Машина опасно дрожала. Инге взглянул вниз:
– Хорошо, что ночь, иначе бы у меня голова закружилась. Из моей двери вылезать нельзя, можно только прыгнуть, в воду. Осторожней, – велел он себе, – надо открыть пассажирскую дверь… – нырнув назад, он так и сделал. Оказавшись снаружи, почувствовав под ногами твердые камни, Инге справился с гудящей головой: