Венец лжи
Шрифт:
Я задрожала под ним, и у меня перехватило дыхание.
— Похоть заставляет нас делать ужасные вещи, — Пенн вцепился зубами мне в шею и сильнее задвигал бедрами. — Я сейчас пи*дец как сильно кончу.
Не знаю, я ли его соблазнила, но он совершенно меня уничтожил.
Я хныкала и стонала, чувствуя себя слишком пресыщенной, слишком опустошенной, слишком использованной, слишком защищенной. Все диаметрально противоположные ощущения разом. Мое желание росло, пока я не стиснула зубы и не сосредоточила все свое внимание на том месте, где он
Я отбросила приличия и, положив руку между ног, стала потирать клитор, затем при его следующем толчке резко подалась к нему. Я играла в его игру. Соревновалась с ним в бою. Влажный воздух наполнило вожделение. С каждым вздохом нас все больше окутывало искушение.
И это стало концом для нас обоих.
Его руки обхватили меня за пояс.
Я осмелилась оглянуться.
Пенн был совершенным, его великолепное тело напряглось под завязками смокинга. Он не походил на человека, только на самца, намеревающегося спариваться до самой смерти.
Он запрокинул голову, плотно сжал губы, скрывая секреты, которые отказывался открывать.
Вспыхнувшая внутри боль превратила невыносимое удовольствие в свободное падение. Всё еще потирая клитор в такт его толкающемуся члену, я задрожала и сжалась, мои ноги сомкнули ладонь. Ничто другое не имело значения, кроме непрекращающегося желания поддаться этому опустошающему голоду.
Это было слишком хорошо.
Слишком чересчур.
Пенн обхватил сзади мою шею, выпрямился и вошел в меня короткими, глубокими толчками. Мой оргазм превратился в упругие бумеранги, отскакивающие от стенок моей сжимающейся и разрывающейся киски, пока я не сдалась и не упала щекой на ковер.
Кончик его члена вонзился в меня слишком сильно, слишком глубоко. Я дернулась, чтобы освободиться, но Пенн рывком привлек меня к себе, слившись со мной в этом золотом блаженном сиянии. С дрожью и трепетом он кончал, находясь глубоко во мне.
Мы замерли без движения, сотрясаемые толчками — сваленная в одном месте куча блестящих нарядов.
Вокруг снова начал проявляться внешний мир, лимузин затормозил и из динамика раздался голос водителя.
— Сэр, мы на месте.
Пенн нажала на кнопку.
— Одну минуту минуту. Мы выйдем сами. Ни при каких обстоятельствах не открывай двери, понял?
— Понял.
Я чувствовала на щеке ковровый ожог и неописуемую слабость в суставах, но когда Пенн выскользнул из меня и убрал в салфетку презерватив, то помог мне подняться и прижался в обжигающем поцелуе к моему чувствительному лицу.
— Господи, посмотри, что я с тобой сделал.
Без особой нежности Пенн схватил другую салфетку, усадил меня на сиденье и опустился на пол у меня между ног. Когда я попыталась их сжать, он раздвинул мне колени и уставился на меня суровым взглядом. Не сводя с меня глаз, он вытер меня дочиста, вернул на место мои трусики и одернул мне платье.
— Ты легко отделалась, Элль. Чертовски легко.
Застегнув ширинку, он провел обеими руками по волосам, затем открыл
Глава тридцать вторая
Те первые несколько шагов в ночную феерию оказались одними из самых трудных в моей жизни.
И не только потому, что у меня болели места, которые никак не должны болеть на людях, но и потому, что Пенн закрылся. В машине он сказал такое, что мне очень хотелось прояснить. Он совершил промах, и мне не терпелось раскрутить его на большее.
Больше всего на свете мне сейчас хотелось найти тихое место и потребовать, чтобы Пенн раскрыл карты, но он не дал мне шанса.
Схватив меня за руку, Пенн с улыбкой кивнул толпившимся у входа людям и увлек меня в роскошный банкетный зал отеля, где проходила церемония.
Сотни одетых в серебряные наряды людей смеялись и переговаривались, сверкая, как упавшие с неба звезды. Расставленные по периметру зала столы напоминали летающие тарелки, украшенные кружевами и хрустальными канделябрами.
— У тебя есть выбор, Элль, — пробормотал Пенн, ведя меня через толпу народа.
Когда он не озвучил мне варианты этого самого выбора, я нахмурилась.
— Какой выбор?
— Сегодня вечером произойдут две вещи, не подлежащие обсуждению.
Мои пальцы напряглись в его сжатой ладони.
— Я не соглашаюсь на то, чего не могу контролировать.
Он ухмыльнулся.
— Как будто трахаться со мной ты соглашалась. Ты это не контролировала.
Я сглотнула, ненавидя его за то, что он прав. С другой стороны, Пенн ведь спросил меня, доверяю ли я ему. Он попросил разрешения, дав мне возможность отказаться.
«Чего я не сделала».
Сделав этот маленький вывод, я вновь обратила все свое внимание на Пенна.
— Две вещи, — лукаво улыбнулся он. — Единственное, что ты можешь контролировать, — это то, в какой очередности они произойдут.
Поджав губы, я приняла протянутый мне бокал шампанского, который он взял с серебряного подноса стоявшего рядом официанта в белой униформе.
— Во-первых, ты выпьешь. Я хочу, чтобы ты была навеселе — как в тот вечер, когда сказала мне «да». Хочу, чтобы ты стала свободной, расслабленной и готовой делать то, что я скажу.
Я сделала глоток шампанского — и так уже достаточно горького, чтобы все пошло наперекосяк.
— Это было всего один раз. Я почти не пью.
— Сегодня вечером выпьешь, — его пальцы выскользнули из моей ладони; Пенн взял меня за локоть и повел мимо особенно большой группы людей. — Мне нужно, чтобы ты стала более восприимчивой.
— Зачем?
— За тем, что после этого мы поговорим.
Я невольно оступилась.
— Поговорим?
Пенн нахмурился, на его обычно красивом лице отразилось разочарование.