Венгерская хвосторога
Шрифт:
– Отпусти мои руки, - попросила она.
Чарли остановился и медленно разжал пальцы, дав ей возможность освободить запястья, и в то же мгновение ее ладони скользнули по его плечам, обнимая за шею и притягивая к себе. Он снова начал двигаться в ней, и Пэнси, застонав, обвила его бедра своими ногами. Ее губы сами нашли его губы и податливо разомкнулись, впуская его язык. Чарли целовал ее, а она отвечала так яростно и жадно, приникая к нему, как истерзанный жаждой припадает к чаше с водой. Ее пальцы нежно и осторожно изучали следы от ожогов на его руках, а губы целовали шрам на лице. Чарли вонзался в нее все быстрее, и она прижималась к нему и двигалась с ним в такт, задыхаясь от их общего ритма. Его сбивчивое дыхание горячим прикосновением щекотало ее лицо. Кончив, он
– Чарли, - выдохнула она в ответ на его стон. – ЧАРЛИ!
Поцелуем он заставил ее замолчать, а потом снова отстранился и посмотрел ей в глаза, словно пытался прочесть ее мысли. Пэнси заметила капельки пота, выступившие на его лбу, и, не удержавшись, провела по ним кончиками пальцев. Он поймал ее руку за запястье и поцеловал ладонь, нежно коснувшись ее кончиками губ. Пэнси улыбнулась. «Уизли, а ты, оказывается, романтик». Запустив пальцы второй руки в его волосы, она притянула его к себе.
– Да, взаимная ненависть – это страшно, - прошептала Пэнси, стараясь скопировать его привычную ехидную интонацию.
«Ну, давай же, съязви», - думала она, глядя в его довольные глаза, но Чарли лишь усмехнулся.
Пэнси проснулась одна и, увидев валявшуюся поблизости флягу с огневиски, тут же восстановила в памяти утренние события. «Мерлин, что же я наделала?» - принялась журить себя она, но тут же осознала, что на ее лице сияет довольная улыбка. Кое-как приведя в порядок взъерошенные волосы, Пэнси выбралась из-под одеяла. Снаружи тихо потрескивали поленья: видимо, Чарли уже успел развести костер. «Как же мне теперь вести себя с ним?» - лихорадочно соображала Пэнси, шаря под одеялом и пытаясь отыскать комбинезон. Поиски закончились полным провалом, и она выбралась из палатки в одной сорочке. Высохшая одежда лежала рядом с входом. Потянувшись за комбинезоном, она замерла, увидев Чарли, который стоял у костра, повернувшись к ней спиной, и вглядывался куда-то в даль.
– Полагаю, кофе в постель здесь не дождешься, - зачем-то сжеманничала Пэнси и тут же пожалела об этом.
Драконолог медленно обернулся. Выражение его лица не на шутку ее встревожило.
– Паркинсон, наверное, я должен извиниться… - сухо начал Чарли, и Пэнси почувствовала, как ее сердце ухнуло куда-то вниз.
«Уизли, если ты сейчас все свалишь на огневиски…» - закончить мысль она не успела.
Чарли отвел взгляд и, стараясь не смотреть ей в глаза, продолжал безразличным голосом:
– Я позволил себе лишнее, но уверяю тебя, этого больше не повторится.
Пэнси казалось, что ей дали пощечину.
– Извинения приняты, - только и смогла выдавить она и, схватив комбинезон, скрылась в палатке, не забыв с яростью задернуть за собой полотнище у входа.
========== Глава 5 ==========
Пэнси трясущимися руками натягивала комбинезон, из последних сил стараясь удержать душившие ее слезы. Она даже укусила себя за палец, чтобы не разрыдаться, но глаза все равно стали влажными. Размазав слезы по щекам и глубоко вздохнув, Пэнси поспешила выбраться из палатки. Чарли поблизости не было, и она мысленно поблагодарила небеса за то, что он не увидит ее покрасневших глаз. На бревне около костра ее ждала кружка с чаем и сэндвичи, но Пэнси к ним даже не притронулась. Причина ее слез появилась у палатки четверть часа спустя со счетчиком в руках, и Пэнси поняла, что Чарли снова ходил к гнезду хвостороги. Он положил шкатулку к ее сумке, затем потушил костер и принялся молча собирать палатку. С этого момента тишина стала их постоянным спутником: весь день в пути они провели, разговаривая друг с другом только в случае крайней необходимости. Если раньше их общение можно было назвать немногословным, то теперь оно практически сошло на нет. Чарли не острил и был предельно учтивым. «Да кому сейчас нужна твоя вежливость, Уизли?» - с досадой думала Пэнси, когда драконолог попытался помочь ей при очередном подъеме на холм. Она вырвалась и через два шага растянулась на земле, споткнувшись о корень, но тут же поднялась и молча отряхнула колени. Возможно, со стороны это выглядело глупо, но Пэнси упрямо
Вечером пошел дождь, и устроиться на ночлег пришлось задолго до наступления темноты. Пока Чарли возился с тентом, Пэнси привычными движениями разворачивала грубую ткань палатки и раскладывала ее на земле. Дождь усиливался, превращаясь в ливень, тяжелые капли падали ей за шиворот, но Пэнси не обращала внимания, автоматически натягивая веревку и привязывая ее к дереву. Теперь она и сама могла поставить палатку, не прибегая к помощи куратора. Чарли тем временем закончил с навесом и развел под ним костер. Забросив сумку в палатку, Пэнси отжала впитавшие воду волосы и забралась внутрь переодеться. Вся ее одежда промокла еще во время заплыва на другую сторону озера, но за день успела немного высохнуть. Мысленно проклиная запрет на использование магии, Пэнси выбрала самую сухую сорочку. Она едва успела ее надеть, как полотнище у входа поднялось, и в образовавшемся проеме возникла фигура Чарли.
– Уизли, теперь не принято спрашивать разрешения перед тем, как войти? – взвизгнула Пэнси прежде, чем он успел зайти внутрь, и яростно рванула на себя лежавшее поблизости одеяло.
Хоть Чарли уже не раз успел рассмотреть все достоинства Пэнси, он не смог удержаться от искушения и еще раз задержал взгляд на ее ногах, которые она не успела прикрыть одеялом, и на груди, которую не скрывала незастегнутая рубашка. Так ничего и не сказав, драконолог сделал шаг назад, чтобы дать Пэнси возможность спокойно переодеться, но ее лишь еще больше взбесило такое поведение.
– И прекрати на меня пялиться! – раздраженно крикнула она ему вслед, с горем пополам справляясь с капризными пуговицами.
Чарли молча задернул за собой полотнище у входа. Пэнси насупилась.
– Мерлин, ну почему я не могу просто исчезнуть отсюда? – тяжело вздохнула она.
После ужина Пэнси устроилась на своем матрасе, но сна не было и в помине. Это была сама долгая ночь в ее жизни. Слушая глухой стук капель по палатке, Пэнси лежала, уставившись в темноту, и мысленно ругала себя за утреннюю слабость. «Я не должна была позволять ему…»
– Паркинсон, ты не спишь?
Она вздрогнула, услышав шепот драконолога. Зажмурившись, Пэнси постаралась дышать как можно ровнее, чтобы Чарли решил, что она уже заснула. Он шумно повернулся на своем матрасе, но больше ничего не сказал. С чувством испуга пришел легкий озноб, а может быть, всему виной была холодная ночь. Дрожа, Пэнси закуталась в одеяло и попыталась уснуть, что далось ей с трудом. Лишь под утро она смогла согреться, и когда она открыла глаза, то поняла причину этого: ее накрывали сразу два одеяла. Чарли в палатке уже не было, и он не мог этого видеть, но Пэнси все равно раздраженно отбросила его одеяло в сторону. Любое внимание со стороны драконолога она воспринимала как жалость, и меньше всего нуждалась в этом. Не разговаривая друг с другом, они позавтракали. Все также молча Пэнси помогла ему собрать палатку. Она понимала, что теперь поведение Чарли стало идеальным: он не издевался, не докучал ей и все чаще старался помочь, но именно сейчас его участие было ей нужно в самую последнюю очередь. «Лучше бы ты остался прежним, Уизли. Я бы смогла тебя ненавидеть еще сильнее…»
На границе новой локации перед подъемом на очередной холм Чарли развернул карту, сверяясь с местностью, и произнес первую за все утро фразу:
– В этой части заповедника уже давно живет только одна самка.
Словно в подтверждение его слов деревья у подножия холма закачались. Пэнси машинально попятилась к барьеру, но появившаяся из зарослей хвосторога их не заметила. Самка, тяжело оседая, прошла мимо и, с треском поломав растущие вокруг деревья, улеглась на землю у соседнего холма. Шумно выдохнув, она уложила голову на поваленные сосны. Морду дракона тут же скрыло густое облако дыма. Он был слишком темный, почти черный, но Пэнси забеспокоилась не из-за этого: во всем облике хвостороги было что-то странное, но Пэнси сначала не осознала, что именно. Достав из сумки шкатулку, Пэнси обнаружила, что на пергаменте в ней прибавился не один, а целых два номера к старой записи.