Вера, Надежда, Виктория
Шрифт:
Да, хорошо было летом на террасе! Однако и внутри заведения тоже неплохо. Не так, как на свежем волжском воздухе, но панорамные окна перспективу не скрывали. Особенно если, как сегодня, зал был практически пустым.
Эх, посидеть бы здесь часок-другой, да не по делам беспокойным, а просто с хорошей подругой или другом!
К сожалению, Михаил Иванович Синегоров давно уже был лишен такого простого человеческого удовольствия.
Во-первых, потому, что лет пятнадцать, как стал публичной фигурой, государственным, можно сказать, деятелем – а значит, какое уединение? Разве что где-нибудь в Доминикане. Во-вторых (и об этом думать было еще менее приятно), рост его личного благосостояния и значимости как-то подозрительно коррелировал с уменьшением количества личных друзей.
Нет, желающих прийти на день рождения, да еще с ценным подарком, становилось лишь больше. А вот тех, кого ему действительно хотелось на этих днях рождения видеть, – все меньше.
Ну да ладно. Пора начинать.
– Все в сборе? – спросил Синегоров.
Мог бы и не спрашивать. Кто ж к нему опоздает?
За столом сидели четверо мужчин. Старшему – около шестидесяти, младшему – не сильно за тридцать.
Они не были связаны родственными узами, но тем не менее сходство улавливалось сразу. И дело даже не в официальных, одинаково дорогих и одинаково темно-синих костюмах, а в чем-то еще, гораздо менее видимом. Назовем это принадлежностью к власти. К элите. К тем, кто своими усилиями и определяет ход истории в этой стране.
Как определяет – уже другой вопрос.
Никто, кстати, не заказывал официантам еду и напитки. Место встречи было традиционным, и вкусы по крайней мере двух мужчин метрдотелю известны. Ну а двое примкнувших с радостью будут есть то, что дадут. Благо заставлять себя с такими припасами и такими поварами вряд ли кому придется.
Рыбка на столе уже имелась всякая, большей частью из этой же реки, что текла в пятидесяти метрах от компании. И соленая, и копченая, и – совсем недавно пойманная – в великолепной ухе. Но до ухи пока не дошли.
Официант успел только разлить по первенькой.
Ледяная водочка – тоже местного производства, все умела производить древняя земля – уютно угнездилась в маленьких граненых стаканчиках, покрыв их аппетитной испариной.
Любимая закуска губернатора была сколь простой, столь же и чудесной: селедочка, в меру соленная, горячая, исходящая ароматным паром картошечка с укропом; лучок – как зеленый, перьевой, так и кружками нарезанный репчатый. Но не белый, а фиолетовый, сладкий. Губернатор был сладкоежка, не любил острое и горькое.
Водка, конечно, тоже не мед – но тут уж ничего не изменишь.
– Ну, с богом, друзья! – поднял свою чарку Синегоров.
Остальные благодарно поддержали. Звон получился не вполне хрустальный, однако холодная водочка легко прошла в горло и ласковым теплом опустилась в желудки.
Мужчины зажевали, накалывая на вилки закуски, в основном соленые или маринованные – и рыбка, и грибки, и огурчики. Не забытой оказались зелень и черемша.
Хорошо!
Потом, под второй стаканчик – минуя всякие ненужные салаты, – принесли уху в огромной керамической посудине. Тройной взвар не подкачал. Главная проблема была в том, что уха оказалась чудовищно горячей. Однако справились.
Перед вторым блюдом – уже не местным, но всеми любимым пловом с бараниной – сделали перерыв.
– Ну, давайте обсудим, что там у нас происходит, – наконец проговорил Синегоров, отодвигая опустошенную тарелку. – Виктор Петрович, вы доложите?
– Да, конечно, – быстро ответил самый пожилой из собравшихся. Его худое, умное лицо украшали вполне мужественные усы. Выглядел Виктор Петрович явно встревоженным. – На тендер пока что поданы четыре заявки, – начал он. – Три – плановые, одна – от фирмы Семеновой.
– Это я и неделю назад от вас слышал, – недовольно сказал губернатор. – Новости какие?
– Позволите сказать? – встрял второй, синегоровского возраста мужчина. Он был без формы, но погоны так и выпирали из-под дорогого пиджака.
– Скажи, – буркнул Михаил Иванович.
– Семенова вот-вот уйдет из тендера, – доложил он. – У нее неприятности с правоохранительными органами.
– Серьезные? – улыбнулся губернатор.
– Достаточные, – поддержал шутку босса начальник ГУВД. – Я этого парня давно знаю. Не ошкурив, не выпустит.
– Это уже их проблемы, – брезгливо поморщился Синегоров. – Главное, чтобы к обеспечению нашего региона не привлекались фирмы с сомнительной репутацией.
– Будьте спокойны, Михаил Иванович, – заверил его главный милиционер области.
– Я-то спокоен, – не понравился оборот речи губернатору. – А вот ты успокаиваться не должен. Головой отвечаешь. И за Семенову – заявку-то она пока не сняла. И за еще каких-нибудь любителей государственных средств. Не забыл прошлый год?
Генерал не забыл: история едва не стоила ему должности.
Тендер касался дорожного строительства – одного из самых лакомых кусков областного бюджета. Все, казалось бы, под контролем. Однако в последний день, несмотря на все защитные мероприятия, в тендерный комитет въехала такая заявка, что пришлось довольно грязным образом отменять конкурс.
Скандал был приличный. Конкурент тоже оказался непростой. И «соседи», из ФСБ, занервничали – они по закону обязаны были контролировать гостендеры. И одно дело – закрывать глаза на мелкие неурядицы, другое – на грубейшие нарушения. Да не просто закрывать, а ставить свою подпись. Дураку ясно: подпись на такого рода бумажках – дело серьезное. Почти как приговор с отсрочкой исполнения. Миллионы мгновенно разойдутся по охочим рукам, а бумажка с подписью останется навсегда.
Короче, неприятная была в прошлом году история. Даже при могучих связях губера можно было лишиться больших денег. Очень больших. Таких больших, что и губернаторское кресло могло закачаться – хоть и серьезный он человек, но всего лишь звено во властной вертикали. И вертикаль эта растет гораздо выше их областного уровня.
– Все проверю лично, – четко отрапортовал начальник ГУВД, глядя прямо в глаза Синегорову. Губернатору, сугубо гражданскому человеку, всегда нравилось, когда ему четко рапортовали генералы.