Вера, Надежда, Виктория
Шрифт:
Лицо Леона прямо-таки отражало игру страстей.
– Дело не в деньгах, – наконец сказал он. И вновь умолк.
– Послушайте, Леон, – мягко сказал Береславский, дотронувшись до его руки. – Я даю вам слово мужчины, что неприятная информация останется у меня. Да она и мне не нужна. Мне нужен компромат на всю эту компашку, чтобы держать их на цепи. Думаю, оно и вам бы пригодилось.
– Еще как, – стиснул кулаки Леон.
И не выдержал, сказал-таки:
– У этой твари б…ей красивых – как собак нерезаных. Так ему надо к замужней
– Может, вам кажется? – Ефиму было бы лучше иметь под рукой взбешенного Леона, но мужик переживал так жестоко, что Береславскому стало просто его жалко.
– Не кажется, – вытерев глаза большим, поросшим черным волосом кулаком, сказал Леон. – Уже три раза приезжал. Это то, что я знаю. Каринка сама не своя ходит, по ночам плачет, на работу идти боится. А я ему улыбаться должен.
– Кому, Сухову? – уточнил Ефим.
– Синегорову, – коротко ответил Леон.
Он положил подбородок на свои кулаки и некоторое время молчал.
– Я не боюсь его, – наконец сказал Леон. – И ружье у меня есть. Разом можно все кончить. Но кто позаботится о мальчишках? О Карине? Я ее больше себя люблю. И в Нахичевани на мне семь человек. А не дай бог родня узнает. Ни мне, ни Каринке жизни не будет. В общем, тупик.
– А по-моему, выход есть, – убежденно сказал Ефим. – И это точно не ружье.
– Какой? – Глаза Леона засветились недоверием и надеждой.
– Действие первое. Отправляешь жену на лечение в санаторий. Срочно. И подальше куда-нибудь. В связи с неврологическим заболеванием. На два заезда. Действие второе. Устанавливаем в зоне, где паны развлекаются, маленькое такое оборудование.
– И до конца жизни в тюрьме? – вяло спросил Леон. – У них все схвачено. Нет уж, лучше тогда ружье.
– Не лучше, – мягко поправил Ефим. – К оборудованию ты отношения иметь не будешь. И Карина тоже.
– А кто будет?
– На кафе совершат налет. Гастролеры. Не местные. Украдут чего-нибудь. Список можешь сам составить. Тебе, кстати, синяк поставят и свяжут. Их потом точно не найдут.
– Почему? У Сухова людей много.
– Потому что не местные. Потому что краденым не торгуют. Потому что больше никаких преступлений в городе не совершат.
– А дальше что?
– Дальше Синегорову будет не до тебя и не до твоей жены. Нам нужно продержаться два-три месяца. Думаешь, только ты его ненавидишь? И эти записи будут лишь одним из камешков на его политическом надгробье.
Леон надолго задумался.
– Ладно, – наконец сказал он. – Только я его потом все равно достану.
– Не раньше, чем он покинет государственную должность, – охладил Леона Ефим. – А то получится, как говаривал Солженицын, бодание теленка с дубом.
– Я подожду, – согласился Леон.
После чего собеседники скрепили договор крепким рукопожатием и договорились о каналах связи.
Ефим вышел из кафе со смешанным чувством. Его-то собственное рыльце – насчет чужих жен – тоже было в пушку. Но долго сердиться на самого себя профессор не умел и, поразмышляв, отпустил себе грехи. Он-то ведь никого не заставлял страдать.
Или все-таки заставлял?
Затем
Ефим завтра уедет, а он останется. И в отличие от Ефима, новоиспеченного генерала интересует не секс-компромат на верхушку областного правительства, а темы их неофициальных ресторанных совещаний.
За семьдесят километров, в ничем не примечательном поселке, произошла встреча с двумя другими мужчинами с не столь умными глазами. Но и задачи у них попроще: вырвать замок, дать в глаз Леону и связать его. Ничего не взять из ограбленного заведения и свалить. Получив за работу много больше, чем получили бы от барыг за сбыт ворованного. Эти парни уже были не от генерала и вообще не от ментов. Их выделил Ефиму Аркадьевичу Круглов. И, похоже, они отнеслись к просьбе Круглова с большим пиететом.
Так что вроде бы все пока складывалось.
Береславский даже успел вернуться в город, когда спектакль в театре еще не закончился. И мило побеседовал с брошенными им дамами.
А вот сегодня с утра сразу начались страсти.
Но если вчера Ефим Аркадьевич был тайным резидентом антигубернаторского заговора, то сегодня он собирался стать публичной личностью и познакомиться с оппонентами воочию.
Правда, слегка опасаясь этого знакомства. Уж слишком нехорошая репутация была у его визави. И слишком большие бабки стояли на чужом кону.
Глава 12
Вичка, Игорь Игумнов
6 декабря 2010 года. Приволжск – Москва
Поезд был синий снаружи и светло-коричневый внутри. И очень быстрый. Через пять часов полуполета нам было обещано прибытие в столицу.
А еще – очень удобный. Самолетные кресла – можно и сидеть, и почти лежать. По проходу все время что-нибудь разносят: то газеты, то книги, то еду. Но мне больше всего хотелось просто сидеть и смотреть в окно. В такое огроменное окно видно, конечно, несравнимо больше, чем в автомобильное.
Однако в автопутешествии есть своя прелесть. Наверное, меня Ефим Аркадьевич заразил – он объездил за рулем если не весь мир, то его половину точно. Мой препод абсолютно верно определил главное преимущество автотуриста – полную свободу. Хочешь – едешь быстро. Хочешь – медленно. Или вообще остановишься и разглядываешь пейзаж. Встретил прикольное название деревеньки – свернул и рассмотрел в деталях.
Вон мы сейчас пронеслись мимо симпатичного замерзшего и заснеженного озера, эффектно обрамленного бело-зелеными елями. Я бы тут на часок задержалась, пофоткала, по бережку походила. Больше и не надо, но час я бы провела здесь с большим удовольствием. Ан нет. На все туристские радости наш экспресс отвел мне максимум секунд двадцать. И умчался прочь.