Верхний этаж
Шрифт:
Эта идея возникла у Зои Владовой минувшим летом, когда в комитет комсомола один за другим пришли четыре письма от парней и девушек, проучившихся в училище один год. Уехав на каникулы домой, они решили больше не возвращаться. Ссылаясь на болезнь, прислали сомнительные справки, но из писем стало ясно, что причина в другом. Жизнь в общежитии показалась им тягостной. Дома с любой мелочью можно прибежать к родителям, к старшим братьям или сестрам. Здесь такой возможности не было.
Оторвался каблук — не шутка для девчонки! Но с этой бедой в комитет комсомола не пойдешь. Парень потерял полученные от
По замыслу Зои в опергруппу «Срочной помощи» нужно выбрать самых добрых, самых чутких парней и девчонок. И пусть все узнают, что есть в училище такая организация, куда можно обращаться хоть днем, хоть ночью с любой бедой. Помощь гарантирована, тайна — тоже.
— А где взять таких чудотворцев, которые во всем помочь смогут? — спросил Олег.
Он совсем не собирался участвовать в обсуждении какого-либо вопроса. Но предложение Зои почему-то затронуло его. Оно казалось ему нереальным и в то же время притягательным, как всякая неосуществимая мечта.
— Нужны не чудотворцы, а просто доброжелательные ребята, — ответила Зоя. — А чудеса творить будем сообща. Надо — к директору пойдем! Надо — в райком! Хоть в Верховный Совет!.. Это я беру на себя, а вам, — она посмотрела на Олега так, будто он уже был включен в состав опергруппы, — нужно настроить ваши глаза, уши и сердца на волну бедствия, чтобы не пропустить самого слабого, чуть слышного сигнала «SOS».
Все присутствовавшие комсомольцы понимали, что успех задуманного целиком зависит от тех, кто войдет в опергруппу. Предполагалось, что она будет состоять из трех девочек и двух парней, причем трое — из числа старшекурсников, а двое — из новичков. Кандидатуры старшекурсников определились довольно легко. Среди них нашлись две девочки и один паренек, которые по своему характеру вполне подходили для этого поручения. Оно требовало такта, наблюдательности, ненавязчивого уменья расположить к себе, терпеливо выслушать, догадаться о том, что высказано лишь намеком, и самое главное — быстро оказать помощь.
Выбрать таких ребят из новичков было труднее. Зоя пригласила на заседание Олега Самоцветова и Олю Зыбкову — ту самую девочку, с которой уже дважды сталкивался Борис Барсуков. Эти двое показались Зое наиболее подходящими для работы в опергруппе.
— Не волнуйся! Сиди спокойно! — осадила она Олега, порывавшегося вскочить и отказаться от поручения. — Мы вас еще никуда не выбираем! Нужно проверить, годитесь ли вы… Одно срочное дело у меня имеется. Я узнала об этом сегодня, и сегодня же надо с ним разобраться!.. Это и будет вашей проверкой.
Олег больше не пытался возражать, но и работать в опергруппе не собирался. Вполуха выслушал он дальнейшие объяснения Зои. Оказалось, что сегодня девять девчонок и мальчишек из разных групп ушли с занятий, сославшись на головную боль. В поликлинику никто из них не обратился, и особо ретивые комсогрупорги собирались пропесочить прогульщиков на экстренных собраниях. Прогулы бывали в училище, но этот случай вызвал у Зои сомнение. Она не любила поспешных «накачек» и «проработок». Не обидеть бы ребят недоверием! Девять человек, учась в разных группах, не могли сговориться и придумать одну и ту же болезнь. Да и зачем такой сговор? Нет ли здесь какой-нибудь скрытой серьезной причины? Это и поручалось выяснить Олегу и Оле.
— Я у девчонок побываю, — сказала она, когда они вышли в коридор, — а ты — у мальчишек. Потом встретимся и поговорим.
— Ладно, — согласился Олег, хотя и не думал разыскивать ребят, пропустивших занятия.
А Оля сначала заглянула в «бытовку» — так ребята называли помещение, оборудованное для нехитрых бытовых дел учащихся. Здесь можно было простирнуть рубашку, почистить ботинки, погладить брюки или платье. Собираясь тут, мальчишки и особенно девчонки обменивались последними новостями и вообще болтали всякую всячину, и Зоя надеялась услышать что-нибудь о странной эпидемии головной боли. Но в «бытовке» она застала только Бориса Барсукова. Он стоял около широкой раковины. Локти, как поршни, ходили взад-вперед. Мыльная пена летела во все стороны.
Оля подошла поближе и с приятным удивлением увидела, что он стирает ее платок.
— Хватит! Уже хорошо! — засмеялась она. — Уже чисто!
— Заметно еще, — возразил Борис.
— Дай я посмотрю!
Оля отстранила его от раковины, прополоснула, выжала платок и, встряхнув, расправила его.
— Заметно, — повторил Борис и ткнул пальцем в белое пятнышко на голубом фоне.
— Ерунда! — отмахнулась Оля. — Метка на память.
Борис неуклюже переступил с ноги на ногу.
— Не думай — я не нарочно… И тогда тоже… Не видел, потому и наступил на туфлю.
— Ты всегда такой…
Оля подыскивала подходящее слово.
— Всегда… С самого… этого… как родился, — признался Борис, не дожидаясь конца фразы, и оба улыбнулись друг другу. — Я грибы люблю, а никогда их не собирал. Мамка в лес не пускала… Говорит, хоть одна если мина в лесу от войны осталась, ты на нее обязательно напорешься.
— Я, кажется, теперь должна тебе помогать, — вспомнила Оля про опергруппу «Срочной помощи».
— Как?
— Не знаю… Но обязана придумать! А то еще грохнешься с крыши.
— Не-а! — мотнул головой Борис. — Я туда не полезу.
— Боишься?
— Не-а!.. Клады не на крышах, а в подвалах больше.
Оля не успела узнать, о каких услышала кладах, потому что в «бытовку» ссутулясь вошел Семен.
— Деньги есть? — спросил он у Бориса.
У того в верхнем кармане куртки хранилась пятерка, но руки были в мыльной пене, и он, выпятив грудь, подставил карман Семену:
— Бери.
Двумя пальцами Семен вытащил пятерку.
— Отдам — не зажилю!
Из «бытовки» он снова пошел в свою комнату, куда заходил и раньше, но никого из ребят не застал там. Теперь за столом сидел Олег, раскрывший, наконец, сборник правил.
— Деньги есть? — накинулся на него Семен.
— Зачем? — неохотно отозвался Олег.
— Тебе-то что! — запальчиво крикнул Семен. — Есть — дай! Потом верну, не заначу! А нет — так…
— Сколько?
— Все!
Олегу не хотелось расставаться со своими двадцатью рублями. Он полез во внутренний карман, долго копался в нем и вытащил одну десятку.