Верхний этаж
Шрифт:
— А правда, что раньше в домах, почти в каждом, тайники устраивали и всякие вещицы туда прятали? — Не обращая внимания на веселый шумок, возникший в комнате, Борис уточнил: — Монеты старые, кресты, иконы…
— Про иконы не слышал, — улыбнулся Никита Савельевич. — Но был такой… обычай не обычай… скорее, что-то вроде поверья… Закладывали в фундамент монету, чтобы дом не сгорел, не развалился. Только на монету не надеялись — строили добротно. Мало, но добротно!.. Лет двадцать назад анекдот ходил у строителей… Мы тогда скороспешные дома гнали. С квартирами плохо было — вот и старались дать людям жилья побольше да побыстрее. Тут уж не до качества, когда на десяти метрах по
Никита Савельевич прислушался к шевельнувшемуся внутри сомнению: стоило ли вспоминать этот анекдот? И все-таки он не пожалел, что рассказал его ребятам. Зачем скрывать трудности и вызванные ими просчеты и промахи!
— Так было, но так больше не будет! — твердо сказал он. — Сегодняшние наши сооружения землетрясением не испугаешь. Они рассчитаны на многие годы и даже на века!
Потерянный день
После вводной беседы Олег Самоцветов решил уши больше не развешивать и строго придерживаться своего плана: ежедневно на уроках выучивать по одному параграфу из сборника правил по орфографии и пунктуации. Этих параграфов было приблизительно столько же, сколько и учебных дней в году. В день по одному параграфу — наизусть весь сборник вызубрить можно. Каждый вечер — диктовочка из сборника диктантов. После такой подготовки никакие запятые не подведут на экзаменах в будущем году.
По расписанию сразу же после вводной беседы следовал урок физики. Богатое оборудование кабинета поразило мальчишек. Никто из них не видел в школе такого обилия приборов и приспособлений для различных опытов. Но Олег пересилил собственное любопытство и не стал разглядывать их, а побыстрее, чтобы никто другой не занял это место, уселся за самым задним столом. Здесь и учитель не будет отвлекать Олега, и Олег не помешает ему вести урок.
Молодой преподаватель, с черными усиками, с бородкой клинышком и в очках с толстыми, как линзы, стеклами, вошел в кабинет так поспешно, будто опаздывал на занятие. Поздоровавшись на ходу с ребятами и не ожидая, когда они рассядутся, он начал урок: безостановочно заходил от окна к двери и обратно, бесстрастно и холодно произнося одну отточенную фразу за другой. Могло показаться, что ему совершенно безразлично, слушают ли, понимают ли его мальчишки, или они заняты другими делами, далекими от физики. На самом деле, несмотря на молодость, это был опытный преподаватель. И форму, и содержание первого урока по физике он продумал очень тщательно. Ребята должны почувствовать, что они уже не дети, — поэтому он решил прочесть им лекцию, как студентам в вузе. Непривычная форма в первые минуты привлечет их внимание. А чтобы оно быстро не исчезло, надо выбрать самую интересную для подростков тему. И преподаватель подготовил популярный рассказ об эйнштейновской теории относительности со всеми ее парадоксами.
Он не ошибся и, изредка поглядывая сквозь толстые стекла на ребят, видел: все до одного слушают его. Чтобы не пропустить ни единого слова, мальчишки не спускали с него глаз — провожали взглядом от окна к двери и обратно.
Час пролетел незаметно. И даже Олег не пожалел, что опять не сумел открыть сборник правил. Когда за минуту до конца урока преподаватель завершил лекцию и спросил, будут ли вопросы, Олег поднял руку и без приглашения вышел к доске.
— Я нарисую ножницы. Можно?
— Пожалуйста, —
А Олег в это время схематично изобразил на доске широко раздвинутые ножницы, у которых режущая часть была значительно длиннее противоположной — с колечками для пальцев. Этот рисунок возник у него в голове, когда преподаватель доказывал, что никакое движение немыслимо со скоростью, большей скорости света.
— Будем сдвигать ножницы, — сказал Олег. — Режущие концы и те, за которые мы держимся, сойдутся одновременно.
— Так, — согласился преподаватель.
— А расстояние между режущими концами, — продолжал Олег, — в два раза больше, чем между тупыми — с колечками. И если колечки будут сдвигаться со скоростью света, то острые концы должны сближаться в два раза быстрее скорости света… Как это объяснить?
— Блестящий вопрос! — с такой неожиданной и неподдельной радостью воскликнул преподаватель, что все поняли: теория относительности — его конек.
Он поспешно схватил мел, но за дверью в коридоре уже вовсю шумели высыпавшие на перемену мальчишки и девчонки из других групп.
— Придется отложить, — вздохнул он. — Заодно поразмышляем, чтобы не давать поспешного ответа… Глубокий вопрос!
Уже выходя из кабинета, он добавил:
— Мне будет интересно с вами работать.
Семен сильно хлопнул Олега по плечу.
— Профессор! Здорово ты загнал его в угол! Хотя он, видать по всему, мужик толковый!
— Думаешь, он не знал, что ответить?
Второй раз за этот день Семен изменил своей привычке и не сказал ничего язвительного — физик понравился ему.
— Может, и знал… А и не знал — беда невелика! Никто еще за светом не гонялся!..
После физики был урок русского языка. Мальчишки перешли в другой кабинет.
Чтобы выявить уровень знаний ребят, преподавательница весь час отвела под диктовку. Она ходила по рядам и медленно диктовала длинный текст.
Писал и Олег, старательно расставляя коварные запятые. Этот урок не выбивал его из плана, и он не жалел, что сборник правил опять остался нераскрытым. «На английском наверстаю!» — подумал он.
Уроком английского языка заканчивался первый учебный день. И этот кабинет удивил ребят современным оборудованием и новой аппаратурой: прозрачные изолированные кабинки для каждого, наушники, магнитофоны, экран для демонстрации фильмов, а в противоположной стене — интригующее оконце для проектора.
Удивила и Ирина Георгиевна Эбер. Она принесла с собой текст переведенного на английский язык захватывающего отрывка из «Семнадцати мгновений весны» Юлиана Семенова. Не все ребята читали книгу, но многосерийный телефильм видел и запомнил каждый мальчишка.
Ирина Георгиевна прочитала первую фразу из отрывка и перевела ее на русский язык. Потом вторую, третью — до тех пор, пока не убедилась, что ребята вспомнили эпизод допроса Штирлица. Тогда она раздала листки с текстом ребятам и попросила каждого по очереди продолжить чтение. Текст был адаптированный, содержание эпизода хорошо знакомо, поэтому ребята, которые первыми читали по фразе, справились и с произношением, и с переводом. К тому же, им повезло — предложения попались короткие: «Логично», — сказал Мюллер»; «Почему?» — спросил Штирлиц». А Семену досталась фраза посложней, и он долго не мог сдвинуться с начальных слов — повторял и повторял, как попугай-заика: