Вернадский
Шрифт:
Нет никаких сведений, что автор предлагал книгу в печать. Видимо, предполагал ее полную непроходимость. «Научная мысль» — первая книга, написанная в стол. Ирония судьбы состоит в том, что вся философия ноосферы, выраженная в ней, осталась неизвестной до 1977 года, когда книга напечатана, да и то с искажающими комментариями. От нее отрезали шесть последних параграфов, где говорится об идеологии «диаматов», о ничтожном ее значении в общей мысли человечества и о большом вреде для свободной мысли.
Во время работы над книгой, 16 февраля 1938 года, Вернадский сделал доклад в Московском обществе испытателей природы и записал: «Впервые публично о ноосфере. Как будто не понимается»38. Так он безуспешно опробовал
Даже ближайшие ученики с сомнением восприняли слово ноосфера. «Помилуйте, Владимир Иванович, о какой разумности этой действительности можно говорить?» — удивлялся Ферсман. И не он один. По академическим преданиям, еще бытующим и передающимся изустно, многие сокрушались: «Был ученый как ученый и вдруг заговорил о какой-то сфере разума! Конечно, годы, годы…» Другие думали, что у него наступил, мол, период примирения с действительностью.
Всю глубину мысли о ноосфере — о единстве исторического и геологического потоков — хорошо чувствовал самый близкий человек — Шаховской. Архивные записи позволяют так заявить. Во всяком случае, идею ноосферы Дмитрий Иванович любил обсуждать. Дневник за 13 января 1938 года: «Вечером Дмитрий Иванович, Наташа Ольденбург, Катя Ильинская (сестра Нинетты. — Г. А.), Паша. Дмитрий Иванович читал свои стихи и проповедовал ноосферу. Разговор глубокий»39.
Но между Вернадским и коллегами пролегла граница непонимания. Суть ее в разном понимании слова разум. У большинства с ним непременно связано понятие о каком-то порядке, справедливости, правде. Но в понятие ноосфера этические моменты не входят, никаких моральных оценок не вкладывается. Геологическая оболочка, а не добрые пожелания или моральный идеал. «Но боюсь, — как говорил булгаковский герой, — эта путаница будет продолжаться еще долгое время».
Она усиливается еще и тем, что Вернадский иногда относит ноосферу в прошлое, иногда в будущее. Она есть нечто такое, что должно быть создано, построено. Но противоречия нет. Вспомним логику нового естествознания, доказавшую, что слово не годится для истинного постижения природы. На месте слова должно возникнуть то, что мы называем «факт» или «естественное тело» — реальность.
Когда с созданием слова выраженный в мифе мир вывернулся, переместился внутрь духовного мира личности, возникла словесная ноосфера. Это ее прошлое. На таком фундаменте в XX веке заметно вырастает вторая — научная, более подлинная, так сказать, более могущественная. В ней логика понятий заменяется логикой вещей, слово заменяется термином и цифрой, эмпирическим обобщением.
Что делать с непониманием? Вернадский и раныпе-то не заботился о доказательствах и внедрении своих идей. Он не рассчитывал на скорое понимание. Тем более теперь, перед концом жизни. Некогда убеждать и спорить. Нужно хорошо делать свое дело, на которое осталось не так уж много сил. «Моих старческих сил», — как говорит он в дневнике.
Книга легла в архив. Лишь одна ее частица зажила собственной жизнью: сводка отличия живого от неживого.
Эта необычная таблица отличий живого и неживого стала самостоятельной статьей.
Определений жизни существует множество и ни одного удовлетворительного. Все они частичны. Правда, человек, и ученый в частности, спокойно обходится без такого определения, не ощущая в нем нужды. Дело в том, что ученому вообще чаще всего не требуется знать теоретически отличие живого и неживого. Интуитивно он их никогда не спутает. Иногда возникали в науке такие сомнения, например, в отношении вирусов, но с улучшением техники исследований быстро разрешались.
Не вдаваясь в теорию, первым попытался описать отличие живого от мертвого Жан Батист Ламарк. В его время все изобилие окружающего
Через 140 лет Вернадский продолжил дело Ламарка: дать отличие, дать главные и исчерпывающие признаки каждого царства. Вдумываясь в них, он обнаружил, что получается нечто весьма глубокое. Новый разрез мира.
Живое и неживое настолько во всем противоречат, что из неживого никогда и ни при каких условиях произойти живое не может. Иначе все законы мира идут под откос.
Вся наука начала XX века находилась под властью понятия эволюция. Она понимается как восхождение от простого к сложному. В конце концов, всем непременно хочется отыскать момент возникновения живого из мертвого. Известны гипотезы на этот счет, и ни одна не получила твердых и исчерпывающих доказательств. И тем не менее вера в происхождизм неистребима. Причина все в том же древнем архетипе мышления — предрассудке начала.
А что, если отбросить все предположения и просто рассмотреть несходство живого и неживого в физическом, химическом, термодинамическом смысле? Вернадский составляет таблицу. Сначала, казалось, отличий, но выяснилось — противоположностей. И только на основе бесспорных фактов.
Мы уже цитировали письмо Вернадского Личкову 16 августа 1938 года о том, что болезнь отняла целых шесть дней работы над рукописью и что он выделяет из нее две статьи: «Я хочу, не дожидаясь обработки книги, которая затягивается, кое-что напечатать раньше. Обе эти статьи я хочу напечатать как продолжение моих “Проблем биогеохимии” — второе и третье — 1935 г. По-видимому, это будет самое быстрое опубликование. Мысль работает очень хорошо, и мне кажется, во всех этих вопросах философского характера можно не выходить за пределы научного знания. В первой статье я подхожу к вероятному — которое можно проверить опытом — заключению, что различие между живыми и косными естественными телами лежит глубже физико-химических сил — в разных геометрических свойствах их пространства»40.
Составив таблицу из шестнадцати пунктов, он увидел, что в природе нет никаких признаков градации и плавного перехода от неживого к живому. Нет постепенного оживления. Нет полуорганизма или четверть живого. Только «да» и «нет». Между организмом и косной материей — пропасть или непроходимая стена в том смысле, что они управляются, как он и думал еще в юности, разными законами.
Он получил новое доказательство принципа Реди. И самое яркое, не ведомое никому прежде доказательство — в разной геометрии живого и неживого — в пространстве и времени, которыми они характеризуются. Поэтому в процессе работы, именно последнее из таблицы противоположностей — XVI различие — стало тоже разворачиваться в самостоятельную статью к «Проблемам биогеохимии».
Второй выпуск «Проблем» — список противоположностей — вышел в начале 1939 года. Вернадский дал ему простое название: «О коренном материально-энергетическом отличии живых и косных естественных тел биосферы».
А вот с третьим выпуском «Проблем», который он назвал «О состояниях физического пространства», случилась нелепость: он был потерян в редакции.
Мысль действительно работает хорошо. Он не чувствует никаких признаков утомления, склероза или ослабления творческой способности. Самонаблюдения рождают даже удивление и затаенную радость: