Вернись в завтра
Шрифт:
— Берите напарника, если у вас он есть. Но цена камина останется прежней, ни копейки больше не дам. И постарайтесь уложиться в неделю.
— Управлюсь, — ответил подумав.
— Мы не любим грязь в доме. Ну, а тут будет такое, хоть убегай,— сморщилась заранее.
Федька ничего не ответил. Но попросил аванс и, получив, взялся за работу. Он чувствовал, что за ним постоянно следили. Двери во все другие комнаты были плотно закрыты.
— У нас аллергия на пыль, — объяснила Елена, человек понятливо усмехнулся и работал без оглядки. Уже через два дня стал ложить камин, тщательно выводил его, подгонял кирпич к кирпичу по уровню. Он не спешил. Елена частенько Появлялась за его спиной тенью. Федор невольно чувствовал ее присутствие. Целых два дня они почти не общались. Человек заканчивал свою работу к полуночи, а спозаранок уже возвращался в коттедж.
Елена лишь на третий день разговорилась с человеком и, узнав, где живет, смутилась, предложила ночевать у нее.
— Зачем ходить так далеко! Вот диван, оставайтесь здесь. Сил для работы больше останется. Тем более что тут же все есть: и душ, и ужин. Или вас дома жена и дети ждут?
— Никого кроме отца нет. Ему нынче тоже ни до меня. Заканчивает ремонт дома. Если б ни это, мы с ним вместе пришли б, — ответил простодушно.
— Никто не ждет? Тогда все проще! А я думала, что у вас большая семья, как у печников. Оказалось, мы одинаковы. Правда, у меня есть сын, но у него своя семья. Мы с ним почти не видимся. У всех свои заботы. Только на Новый год звонит, иногда приезжает на часок. Даже на день рожденья забывает поздравить. Так вот и живем с матерью.
— А муж куда делся? — сорвалось любопытное.
— Да я давно его забыла. Разве теперь есть мужчины? Сплошное недоразумение! Даже говорить неохота! Они не только жену, а и детей на водку променяют. Вот и мой бывший не лучше. Вернется с работы, весь в грязи, блевотине, да еще с бранью на всех нас. Ну, терпели, сколько могли, потом выкинула взашей. Зачем мне такое отребье? Сын его стыдиться стал. Ну, а мне он и вовсе ни к чему. Как мужчина иссяк вконец. Лечиться не хотел. Да и человечье растерял, — жаловалась женщина.
— Он работал? — поинтересовался Федор.
— Иждивенствовал целых шесть лет. На моей шее сидел. Я и не выдержала. Теперь он в бомжах обретается. Там все такие. Иногда приходил, брал жратву, потом исчезал на месяцы. Но уже с год не появляется. Наверно умер. Мне его не жаль. Ушел и ладно, меньше мороки. К сожаленью ничем добрым не вспомнить. Зря время потратила, вот это жаль. Лучше иметь хорошего любовника, чем плохого мужа, — улыбнулась откровенно и спросила:
— А у вас есть женщина?
— Нет. Не обзавелся.
— Почему? Иль есть проблемы по мужской части?
— Дело в другом, Лена! Я не умею с наскока. Возраст не тот, все присматриваюсь, а пока пригляжусь, бабу уже увел другой. Я ведь не любовницу, жену ищу. А это сложнее. Жена должна быть как печка, одна на всю жизнь, теплая и добрая, хорошая хозяйка. Нынче таких уже нет, — вздохнул человек.
— Это почему же? Плохо ищите! — обидчиво поджала губы и добавила:
— Не все ж из нас никчемки! Вот я, к примеру, сама всего добилась. И работаю, и коттедж довела, дача и машина есть, живу, не зная нужды. Но… Кругом одна…
— Так и поверю! Небось вздыхателей полно? — оглядел женщину, та рассмеялась.
— Я не о том! Конечно, под монашку «не кошу». Поклонников хоть отбавляй. Но вот единственного, самого хорошего, такого, чтоб ждала, а может, и полюбила б, пока нет…
Федька невольно усмехнулся, подумав:
— Тебе еще и любовь подай в твои годы, престарелая лягушка. Вот и отпусти комплимент бабе, она и хвост распушила…
Женщина будто прочла его мысли:
— В моем возрасте только жить начинают Ведь! я в молодости ничего не видела. Жили трудно, в нужде. Где ж там радоваться жизни. Кругом непруха заедала.
— Как же удалось вырваться?
— Добрый человек помог — спонсор, пожалел, поддержал! Жаль, что рано умер. Он практически на ноги поставил. Теперь у меня свое дело и я сама хозяйка фирмы. Перевозкой грузов занимаюсь по всему свету. Тьма водителей, экспедиторов, охраны, работы много. Без дела не сижу.
— Наверное, и сын помогает?
— Нет, он далек от моего бизнеса. Военный. Уже, капитан. Молодой еще. Ему мое дело не по душе.
— Это плохо. Единственный наследник, что ж он так бездумно? — посочувствовал Елене.
— Тебе тоже тяжко и свое уменье передать тоже некому. Выходит, одинаково невезучие мы с тобой? — подошла совсем близко. Заглянула в глаза. Федор приметил сверкнувшие в них огоньки. И в душе человека словно серебряные колокольчики зазвенели. Ведь вот приметила его женщина, первая после зоны намек дала. Ну, а если услышит, что я недавно из зоны, небось с воплем вышибет. Хотя, какое ей дело, почему должен перед нею душу наизнанку выворачивать? Бабе совсем другое надо. К чему такой много знать? Она мужиков меняет чаще, чем я носки. Вот закончу камин и больше никогда с ней не увижусь. Коли хочет баба, зачем ей отказывать? Ишь как вырядилась! Сиськи того гляди вывалятся наружу. Задницу обтянула так, что ходить тяжко. А духами от нее за версту несет. И зачем так-то облилась ими?
— Федь, неужели я тебе не понравилась? — спросила в лоб, когда человек, закончив кладку камина, сел передохнуть. Он положил дрова в топку, разжег их и теперь смотрел в огонь. Вопрос женщины застал: врасплох.
— Ты мне? Я даже не думал ни о чем таком.
— А почему?
— Ну, где ты и кто я? — ответил уклончиво и спросил:
— Как тебе камин?
— Доведи до конца, тогда скажу, — улыбнулась загадочно.
— Плитку только утром класть стану. Сегодня хорошенько протоплю, чтоб подсох…
— Ты что, лопух, или косишь под него?
— Не врубился!
— Тогда пошевели мозгами, если ты не вовсе отморозок! — сказала смеясь.
Федька все понял. Да и куда доходчивей? Мужик подошел к хозяйке, сел рядом на диван, обнял Елену, та придвинулась поближе, сидела перед камином тихая, покорная, задумчивая.
— Лен, а когда закончу камин и уйду, ты будешь меня вспоминать?
— Если ты заслужишь это, — ответила смеясь.
Вскоре Федька понял, что он у бабы далеко не второй и она не из тех, кто за короткие ночные часы теряет голову. А потому, встав ранним утром, не обольщался продолжением отношений с женщиной, видавшей виды. Она тоже не горела и всем своим видом показывала, что между ними ничего особенного не произошло.