Шрифт:
По благословению
Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского
ВЛАДИМИРА
От редакции
Книга «Верные до смерти» выходит в дни, когда произошло давно ожидаемое, знаменательное событие: в Москве, в храме Христа Спасителя,
Зарубежная Церковь, окормляя русских людей, в рассеянии сущих, всегда свято хранила память о мученическом подвиге Царской Семьи и её верных слуг. В основе мотивов, которыми руководствовалась Зарубежная Церковь, канонизируя верных слуг Царской Семьи, лежит понимание христианской сути их мученического подвига. Люди, оставшиеся верными своему долгу и присяге, оказались способны явить верность Христу, разделив с Царственными Страстотерпцами их Крест, пройдя до конца весь путь страданий и любви.
Мы помещаем в книге икону Новомучеников и Исповедников Российских, которую благословил Зарубежный Собор. С молитвой и упованием мы обращаемся к сонму мучеников Российских, надеясь на их предстательство у Престола Божия.
90 лет со дня отречения Государя Императора Николая II
Государь отверг себя, взял крест свой и последовал за Христом. И как он был одинок! В этом ведь тоже глубокая христоподражательность его подвига. Он до конца пронес крест своего царственного служения, до тех пор, пока все кругом не восстало против него в подлом изменническом бунте, и дальнейшее его царское крестоношение потеряло смысл…
Непереносимо тяжело углубляться в историю последних месяцев жизни Царской Семьи. Вокруг Государя – трусость, измена, ложь. Тех, кто предал – много. Тех, кто мучил, издевался и убивал – много. И потому так хотелось узнать о других, немногих, кто остался верен до конца. Утешиться тем, что Семья не осталась в полном одиночестве, что рядом были люди, которые скрасили и разделили с Ними страдания последних 17 месяцев жизни.
Путь самоотречения каждый из них не только завершил, но и начинал с личной жертвы: доктор Боткин оставляет своих детей круглыми сиротами, ему было некому, кроме Бога, поручить их; воспитатель Цесаревича Жильяр и учитель Гиббс, швейцарский и английский подданные, вместо возвращения на родину едут в такую страшную для любого иностранца Сибирь; молодая графиня Тендрякова, оставив за воротами Александровского дворца богатство, родных, шанс на спасение, счастлива, что успела стать арестованной. У них у всех нашлись бы причины покинуть Семью, и, конечно, Царственные Узники поняли бы их и благословили. Но в том-то и дело, что эти люди не раздумывали ни минуты – высший долг вел их и был сильнее родственных связей, ностальгии или любых других, по-человечески извинительных обстоятельств. Ради Святой Семьи они не только предпочли заключение – свободе и смерть – жизни, каждый из них стремился принять на свои плечи краешек Их Креста.
За близость к Августейшей Семье большевиками были убиты: фрейлина графиня Анастасия Васильевна Гендрикова, гофлектриса Екатерина Адольфовна Шнейдер, генерал-адъютант Илья Леонидович Татищев, гофмаршал князь Василий Александрович Долгоруков, доктор Евгений Сергеевич Боткин, комнатная девушка Анна Степановна Демидова, дядька Наследника Клементий Григорьевич Нагорный, камердинер Иван Дмитриевич Седнев, камердинер Алексей Егорович Трупп, повар Иван Михайлович Харитонов и, вероятно, много других, о которых мы еще не знаем.
Оставшиеся в живых после событий 1918 года, баронесса София Карловна Буксгевден, преподаватели Пьер Жильяр и Чарльз Гиббс, камердинеры Алексей Андреевич Волков и Терентий Иванович Чемодуров, учительница Клавдия Михайловна Битнер и полковник Евгений Степанович Кобылинский
16 марта 1917 года в Александровском дворце узнали об отречении Императора. Вечером того же дня ужасную весть, которую Государыня поначалу приняла за очередную «гнусную сплетню», подтвердил Великий Князь Павел Александрович. Граф Бенкендорф, находившийся рядом с Императрицей в тот момент, говорил впоследствии: «Какое величие души… это один из тех характеров, которые с особой силой проявляются в минуту бедствия».
В течение последней недели революционные волны неуклонно подкатывались к дворцу, грозя захлестнуть его. 13 марта угроза стала реальностью. Дворец оказался на осадном положении. Гарнизон Царского Села, в чьей преданности была уверена Императрица, примкнул к мятежникам, освободил из местной тюрьмы заключенных (в ней содержались в основном мелкие уголовники) и разгромил винные лавочки. Затем разномастная толпа в несколько тысяч человек, разогретых разливанным морем вина (в прямом смысле) и непрекрагцающимися митингами, с беспорядочной стрельбой двинулась к Александровскому дворцу, вознамерившись захватить Императрицу и Наследника и передать их в революционный штаб Петрограда.
Государыня, чтобы заранее успокоить больных Детей, если мятежники бросятся на штурм дворца, предупредила Их, что в Царском военные маневры и выстрелов пугаться не надо. Потом, обсудив ситуацию с графом Апраксиным и генералом Ресиным, набросила поверх платья сестры милосердия меховой плащ и в сопровождении Великой Княжны Марии Николаевны отправилась к постам дворцовой охраны.
В полной темноте Императрица и Ее Дочь обошли защитников дворца: два батальона Сводного полка, батальон военно-морских сил, два казачьих эскадрона и военно-полевую батарею под командованием графа Ребиндера, выстроившихся в несколько линий боевого порядка. Государыня благодарила их за верность своему долгу, но просила не провоцировать наступавших, чтобы избежать кровопролития.
Бенкендорфы, граф Апраксин и Иза Буксгевден провели эту ночь в комнатах Императрицы. Государыня, возвращаясь от больных, успевала успокоить старую графиню Бенкендорф, принести дамам подушки и одеяла из собственной спальни, обеспечить на случай бессонницы взволнованную графиню Бенкендорф фруктами и печеньем.
Атаки не было. Мятежники поверили слухам, что во дворец стянуты значительные силы, а на крыше установлены пулеметы, и решили подождать.
Вновь реальная угроза нападения возникла после 17 марта. Несколько ночей во дворце не спали. И почти не ели. Если перед запертыми воротами останавливались грузовики с солдатами, поднималась суматоха.
Дворец после отречения Государя остался практически без охраны, разбежалась большая часть прислуги. С Императрицей остались члены личной свиты и несколько слуг. Подходили к концу запасы продовольствия. Водопровод отключили в первые дни мятежа, воду доставали, разбив лед в пруду.
Защищать Императрицу и Детей прибыли адъютанты Императора, граф Адам Замойский и Александр Николаевич Линевич, полковник лейб-гвардии Конной артиллерии. Графа Замойского заставили оставить дворец, отозвав приказом из Ставки. Линевича арестовали, когда на автомобиле с белым флагом он пытался пробиться в Петроград, чтобы просить Временное правительство обеспечить безопасность Семье.
Та же судьба постигла других должностных лиц из Царского: князя М.С. Путятина, генерала Добровольского и полковников Герхарди и Гротена. Они были отправлены в Петропавловскую крепость.
20 марта из Петрограда прибыл адъютант Императора капитан Д.В. Деи, чтобы сообщить Государыне, что он и его жена, София Владимировна, готовы переехать во дворец и предоставить себя в Ее полное распоряжение. Государыня с радостью согласилась, капитан Деи немедленно отправился за женой и, едва выйдя из дворца, был арестован.