Вершковинка

Ротэр Рони

Новый удар грома, еще сильнее прежнего, отозвался эхом в горах. Веришка вскрикнула, села, часто дыша и таращась в темноту. Дотронулась до лба, стирая пот. Подобрала одеяло, край которого был намокшим и холодным. Протянула руку, чтобы расправить скомканную простынь, и наткнулась пальцами на влажное и теплое.Недоумевая, поднесла ладонь к глазам. Кончики пальцев показались черными в темноте. Веришка отшвырнула одеяло, прянула с кровати, едва не поскользнувшись на мокром полу, и с ужасом уставилась на темное пятно там, где только что лежала. Поддернула сорочку, провела ладонью меж ног. Ладонистало липко.

Чуткое ухо Бумшарши различило в вое ветра и шуме дождя девичий

плач. Она не помнила, чтобы альва хоть раз плакала в голос. Скатившись с тюфяка, Бумшарша подхватила ночник и потрусила к Веришке. Гмурью едва не выдуло сквозняком обратно в коридор, когдаона распахнула дверь в спальню своей подопечной. Свеча погасла под порывом ветра. Первое, что увидела Бумшарша, было открытое окно.

– Что ж ты за бестолочь - то?! – гмурья рванулась к окну, попутно поставив ночник на стол, ухватила поскрипывающие ставни, и подтянув, набросила щеколду. – Сама закрыть не можешь, что ли? От дурна-то! Чего хнычешь?

Обернувшись, Бумшарша поискала глазами Веришку. Та сидела на кровати, подобрав ноги и закутавшись в одеяло. Но больше не плакала, лишь прерывисто всхлипывала. Недовольно бубня, гмурья нашарила на столе огниво и зажгла свечу. Подошла к Веришке, подсвечивая себе. Веришка испуганно смотрела на неё из одеяла, словно мышонок из норы.Бумшарша укоризненно покачала головой, вздохнула и успокаивающе кивнула.

– Напугалась? Окошко-то запирать надо. Гроза – дело нешуточное. Ложись, спи уж.

Альва опустила глаза.

– Чего ты? – забеспокоилась гмурья. – Не заболела ли, часом?

Веришка нерешительно отодвинула край одеяла, давая гмурье возможность увидеть постель.

– Простите, хозяйка. Я нечаянно. Я все уберу утром.

Бумшарша потрясенно воззрилась на скомканную, запятнанную алым простынь.

– Девочка моя… - в голосе гмурьи отчетливо прозвучало сочувствие, через мгновение смешившееся радостью. – Вот новость-то! Уж как его светлость Первый страж будет доволен! Ты ж моя королевна! В силу вошла!

Бумшарша отбросила одеяло, с восторгом рассматриваяВеришку, стыдливо сжавшуюся в комок и натянувшую на ноги подол грязной ночной рубашки.

– Слазь, слазь! Нечего жаться. Снимай пачканную одежду-то! Сейчас девку позову, пусть уберет всё. Вот радость-то!

***

В качестве поздравления Первый страж прислал Веришке в подарок сапфировый убор. А заодно известил о том, что король Мангроуд решил лично навестить свою невесту. На Веришкиной памяти в норе госпожи Данухиеще не было такого переполоха. Бумшарша почти охрипла, покрикивая на прислугу, и даже немного похудела от волнения за неделю, предшествующую визиту важного гостя. Служанки метались по дому, трясли ковры, скребли полы, чистили серебро, стиралипостели, сушили тюфяки и набивали подушки свежей шерстью. Из сундуков выуживали старинные гобелены и драпировали ими особо неприглядные участки стен. Веришка ежедневно отправлялась Бумшаршей на долгие прогулки.

– Не путайся под ногами. Погода добрая. Иди, румянец нагуливай.

Она бродила по предгорьям, залитым солнцем, под щебет жаворонков и стрекот кузнечиков. Белая кошка сопровождала её, гоняясь за ящерицами и бабочками. В полдень Веришка присаживалась где-нибудь и развязывала узелок с едой, который давала ей с собой Бумшарша.

Веришка медленно ела, наслаждаясь покоем и свободой, истаралась не думать о том, каксильно вскоре изменится её жизнь. В траве прошуршало, кошка кинулась на звук, но вскоре вернуласьи бросила к ногам Веришки полузадушенную мышь. Зверек еще попискивал,

но, придавленный кошачьей лапой, уже не дергался, а бурая шкурка на животе пропиталась кровью.

– Тебе не стыдно? – грустно попеняла Веришка кошке. – Ей же больно.

Кошка довольно муркнула и, поддав лапой, перекатила мышь на другой бок.

– Отдай, - альва отпихнула кошку, и взяла зверька в ладонь, рассматривая. Мышь часто-часто дышала, закрыв глаза и уже не пища. У Веришки защипало в носу. – Бедненькая. Мне так тебя жалко.

Альва сложила ладони ковшиком и, покачивая мышь, стала тихонько напевать. Мелодия рождалась сама, а вслед за ней пришли и слова. Они лились плавно, словно Веришка давно знала их, словно пела уже не единожды. Похожие песни напевала Веда-мать. Ладоням стало горячо, а затихшая мышь вдруг дернула хвостом и открыла глаза. Веришка замерла, не смея поверить увиденному. А мышь вскочила и, бодро перебирая лапами, шмыгнула с ладоней в траву.Альва пригнулась, раздвинула зелень, гадая, куда скрылась ожившая беглянка. И почувствовала странный запах. Он был ей знаком, и в то же время в нем чувствовался новый оттенок. Веришка поискала глазами и сорвала стебелек, покрытый мелкими сиреневыми цветами. Поднесла к носу. Она прекрасно знала это растение. И его аромат. Но теперь в его запахе она различила нечто, что привело её в смятение. Цветы пахли… здоровьем? Не просто здоровьем -чистым и глубоким дыханием, лёгким и мимолетным. Веришка встала на колени, проползла пару шагов, и, сорвав другой цветок, поднесла его к носу. На сердце стало спокойно и умиротворенно. «Это для сердца, - отчетливо и уверенно осознала Веришка. – Это для тех, у когосердце болит».

– Веда-мать! – прошептала альва. – Я поняла. Я теперь знаю.

***

Его Величество Мангроуд Несокрушимый прибыл в Мышегорье в сопровождении небольшого отряда личной охраны. Вместе с ним приехали Первый страж и Хранителькоролевского жезла. Веришка, разодетая в шелка, с волосами, заплетенным в две косы по нольвовскому обычаю, взволнованно смотрела на приближающегося монарха - своего будущего супруга. Приотстав на шаг, за королем следовали Фэве и незнакомый ей нольв.

«Носят ли они что-то еще, кроме черного цвета?» - подумала Веришка, скользя взглядом по фигурам мужчин. Наряд короля был так же лаконичен, как и у его министров, отличаясь лишь наличием золотого обруча, охватывающего чело повелителя, и золотого ожерелья на груди. Мангроуд шел неторопливо, оценивающе приглядываясь к альве прищуренными глазами.

– Ваше величество, - Веришка присела в реверансе вслед за Бумшаршей.

Гмурья в темном бархатном платье казалась еще более грузной, а крупные букли по бокам головы торчали оттопыренными мышиными ушами. Рядом с ней даже горная коза смотрелась бы красоткой, не то чтохрупкая альва. Покосившись на Фэве, Веришка прочла одобрение в его глазах, ивыдохнула с некоторым облегчением. Если он доволен, значит, всё идет хорошо.

Веришка несмело взглянула на короля. Во взгляде Первого стража всегда можно было прочесть что-то – насмешку, раздражение, пренебрежение. Зелёные же глаза Мангроуда, пустые и холодные, рассматривали девушку перед собой без всякого выражения.

– Значит, это и есть альвийская княжна? Дочь Азельвейды? – чуть повернув голову в сторону Фэве, спросил король.

– Да, ваше величество, - подтвердил нольв.

– Не бог весть что. По сравнению с её матерью.

– Она еще очень молода. Ей еще только предстоит расцвести в полную силу.