Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Макки вынул из внутреннего кармана дрожащее нечто.
— А-а-а, стимулятор джикуззи, — сказал Болин. — Что ж, давайте посмотрим. Это оружие?
Нечто лежало на ладони Макки. Поначалу оно казалось плоским, словно кусок розовой бумаги размером с ладонь. Постепенно на плоскости проступило изображение трубки, затем еще одно — S-образной пружины, закрученной вокруг трубки.
— Мы в некотором роде можем контролировать свой образ, — сказал Болин. — Я не уверен, стоит ли считать это оружием.
Макки сжал нечто пальцами и надавил. Раздался хлопок, и между пальцами просочились струйки пурпурного дыма с характерным запахом жженого сахара.
— Стимулятору конец, — сказал Макки. — Теперь я совершенно беззащитен и полностью полагаюсь на ваше гостеприимство.
— А вы хитры, — сказал Болин. — Но вас не волнует состояние сейра Клинтона Уотта? Перемена внешности, которую вы вызвали у него, для него проблема. Вы уничтожили инструмент, способный обратить процесс вспять.
— Пусть обращается к джикуззи, — ответил Макки. С чего бы Болину беспокоиться об Уотте?
— Ах, но они попросят, чтобы вы разрешили им вмешаться, — сказал Болин. — Они так строго соблюдают формальности. На составление запроса у них уйдет минимум три стандартных года. Они побоятся как-то оскорбить вас. А вы, конечно же, не можете дать разрешение сами, не оскорбив их. Возможно, они даже создадут вашу иллюзорную копию, чтобы отрепетировать свою петицию с ее участием. Вы не черствый человек, Макки, несмотря на ваши клоунские позы. Я и не подозревал, насколько важна для вас эта конфронтация.
— Поскольку я полностью в вашей власти, — сказал Макки, — мне хотелось бы узнать: вы попробуете помешать мне покинуть это место?
— Интересный вопрос, — ответил Болин. — Вы владеете информацией, которую пока я бы не хотел предавать огласке. Вам, конечно же, это известно?
— Конечно.
— Я нахожу Конституцию замечательным документом, — сказал Болин. — Осознание индивидуальной личности и ее отношения к обществу в целом на глубинном уровне. Особый интерес представляет раздел о Бюро Саботажа, те поправки, в которых говорится, что работу самого Бюро иногда необходимо… э… корректировать.
А теперь что он имеет в виду? — удивился Макки. И заметил, что Болин прищурился и его глаза превратились в тонкие многогранные светящиеся щели.
— Теперь я буду говорить как глава Налоговых Наблюдателей, — сказал Болин, — и напомню вам, что мы защищены от саботажа законом.
Я узнал то, что должен был узнать, подумал Макки. Теперь бы еще выбраться отсюда с этой информацией!
— Рассмотрим обучение чрезвычайных агентов саботажа, — сказал Болин. — Что изучают стажеры в области искусственного создания рабочих мест и раздувания штата при работе в Бюро?
Ему не удастся подцепить меня на крючок, вынудив солгать, подумал Макки.
— Мы в открытую объявляем стажерам, что одна из наших основных задач — создать как можно больше рабочих мест для политиков, — сказал он. — У семи пастухов не стадо.
— Я вижу, вам известно о том, что лгать хозяину дома — злостное нарушение правил приличия пан-спекки, — заметил Болин. — Но вы, разумеется, понимаете, что отказ ответить на определенные вопросы может трактоваться как ложь?
— Меня предупреждали, — сказал Макки.
— Замечательно! А что говорят вашим стажерам об умышленном затягивании дел и практике ставить палки в колеса законодательным органам?
— Приведу цитату из одной обучающей брошюры, — сказал Макки. — «Одна из основных функций Бюро — замедление работы законодательных органов».
— Великолепно! А как же споры и даже схватки, которые умышленно развязывали агенты Бюро?
— Строго рутинная работа, — сказал Макки. — Мы обязаны по возможности поощрять рост гнева в правительстве. Это изобличает некоторых темпераментных типов — тех, кто не в состоянии себя контролировать и не умеет быстро принимать решения.
— Ах, — сказал Болин. — Как увлекательно!
— Мы учитываем фактор развлекательности, — признал Макки. — По возможности привносим эффект театральности, чтобы наша работа развлекала общественность.
— Цветистый обструкционизм, — задумался Болин.
— Обструкция — это фактор силы, — сказал Макки. — Только сильнейшие могут преодолеть препятствия и преуспеть в правительстве. Сильнейшие… или хитрейшие, а в правительстве это примерно одно и то же.
— Очень познавательно, — сказал Болин и потер тыльные стороны ладоней. Подобным жестом пан-спекки выражали удовлетворение. — Вы получаете особые указания в отношении политических партий?
— Мы подпитываем их разногласия между собой, — ответил Макки. — Оппозиция обличает реальность, это одна из наших аксиом.
— Вы бы назвали агентов Бюро смутьянами?
— Конечно! Мои родители были чертовски счастливы, когда я с раннего возраста начал проявлять склонность к бунтарству. Они знали, что когда я вырасту, подобное качество позволит мне хорошо устроиться в жизни. Они внимательно следили за тем, чтобы я направлял свои устремления в правильное русло в школе — особые курсы вроде «Прикладного разрушения», «Высшего раздражения», «Злости I и II»… Только лучшие преподаватели.
— Хотите сказать, что Бюро позволяет регулярно проявляющимся в обществе бунтарям куда-то направлять энергию?
— Разве это не очевидно? А бунтари, естественно, требуют специалистов по улаживанию конфликтов. В Бюро работают те, кто творит добро. Это система сдержек и противовесов на благо общества.
Макки замолчал, глядя на пан-спекки и гадая, не зашел ли он слишком далеко в своих разъяснениях.
— Вы же понимаете, что я говорю как Налоговый Наблюдатель? — спросил Болин.
— Понимаю.