Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

Герберт Фрэнк Патрик

— На сей раз мы не желаем предъявлять обвинение в сговоре, — сказал Вонбрук. — Однако мы готовы разделить…

— Ваша честь! — Оулсон вскочил на ноги. — Защита протестует против разделения постановлений в данном деле. Мы заявляем, что…

— Суд напоминает обеим сторонам, что это не говачинская юрисдикция, — раздраженно сказал Дули. — Нам не нужно осуждать защитника и оправдывать прокурора прежде, чем приступать к делу! Однако если кто-либо из вас желает…

На вытянутом лице Вонбрука появилось высокомерное выражение. Он поклонился судье.

— Ваша честь, — сказал он, — мы требуем снять обвинения с подзащитного Макки, чтобы его можно было допросить как свидетеля со стороны обвинения.

— Протестую! — вскричал Оулсон.

— Обвинению хорошо известно, что нельзя удерживать ключевого свидетеля под вымышленным…

— Протест отклоняется, — сказал Дули.

— Возражаю!

— Принято к сведению.

Дули подождал, пока Оулсон не сядет обратно. Знаменательный день, подумал судья. Бюро Саботажа обвели вокруг пальца! Однако заметив хитрый блеск в глазах чрезвычайного саботажника Макки, он вдруг осознал, что Макки и сам маневрировал в этом направлении.

— Обвинение может вызвать первого свидетеля, — объявил судья и послал кодовый сигнал роботу-клерку, чтобы тот перевел Макки от стола защиты к месту дачи показаний.

На мертвенном лице прокурора Вонбрука отразилось нечто, похожее на удовольствие. Он потер полуопущенные веки и сказал:

— Приглашается Пантор Болин.

Капиталист с Ахуса встал и подошел к кольцу, где происходила дача свидетельских показаний. На экране робота-клерка появился протокол: «Пантор Болин с планеты Ахус IV, официальный свидетель по делу A011–5BD₄gGY74R₆ Верховного суда системы ZRZ¹».

— Пантор Болин принес присягу и готов давать показания, — объявил робот-клерк.

— Пантор Болин, являетесь ли вы главой организации, известной как Налоговые Наблюдатели? — спросил Вонбрук.

— Я… а… д-да, — запинаясь, ответил Болин и, пристально глядя на Макки, провел по лбу большим синим платком.

Он только сейчас начинает понимать, что я должен сделать, подумал Макки.

— Я показываю вам запись, приложенную к обвинительному акту робо-легума, — сказал Вонбрук. — Полиция системы подтверждает, что на данной записи запечатлен разговор между вами и Джорджем К. Макки, в ходе которого…

— Ваша честь! — запротестовал Оулсон. — Оба свидетеля этого так называемого разговора присутствуют на судебной арене. Существуют более прямолинейные методы представления значимой информации в этом деле. Более того, поскольку по-прежнему имеется непосредственная угроза сговора, я протестую против демонстрации этой записи, которая заставит человека давать показания против самого себя.

— Сейр Макки больше не является ответчиком в этом деле, а сейр Оулсон не является адвокатом Макки, — насмешливо заявил Вонбрук.

— Однако протест небезоснователен, — сказал Дули и посмотрел на Макки, сидевшего на трибуне для дачи показаний.

— В беседе с сейром Болином нет ничего постыдного, — сказал Макки. — Я не возражаю против того, чтобы эту запись представили суду.

Болин приподнялся на пальцах, словно хотел высказаться, но тут же сник.

Теперь он уверен, подумал Макки.

— Значит, я допущу запись к просмотру в судебном порядке, — сказал Дули.

Сидевший за столом защиты Клинтон Уотт уткнулся головой, увенчанной щупальцами, себе в руки.

Вонбрук, оскалив зубы, словно голый череп, сказал:

— Сейр Болин, я демонстрирую вам эту запись. Было ли в ходе данной беседы оказано на агента Бюро Саботажа Макки какое-либо давление?

— Протестую! — подскочив, взревел Оулсон. Лицо в шрамах искривилось в гневной гримасе. — В ходе так называемой беседы сейр Макки уже не был агентом Бюро! — Он посмотрел на Вонбрука. — Защита протестует против очевидной попытки прокурора связать сейра Макки с…

— Почему же так называемой беседы! — огрызнулся Вонбрук. — Сейр Макки сам признался, что она состоялась!

— Протест принят, — устало сказал Дули. — В отсутствие прямых улик сговора суд не станет рассматривать ремарки по поводу работы сейра Макки в Бюро Саботажа.

— Но ваша честь, — возразил Вонбрук, — действия сейра Макки не поддаются иной интерпретации!

— Решение по этому вопросу принято, — сказал Дули. — Продолжайте.

Макки поднялся и сказал:

— Позволит ли ваша честь мне действовать в роли советника в данном судебном процессе?

Дули откинулся на спинку кресла, подпер подбородок рукой и задумался. Это дело рождало у него чувство беспокойства, которое все крепло и крепло, но он никак не мог понять почему. Каждое действие Макки вызывало подозрения. Дули напомнил себе, что чрезвычайный агент саботажа знаменит хитрыми ходами, коварными и запутанными планами и дикими и самыми невероятными перестановками — как многослойный лук в форме пятимерной бутылки Кляйна. Неудивительно, что ему удалось практиковать юриспруденцию по говачинскому кодексу.

— Вы можете объяснить, что вы имеете в виду, — сказал Дули, — но я пока не готов внести ваши показания в протокол.

— Собственный Кодекс Бюро Саботажа прояснил бы дело, — сказал Макки, осознавая, что сжигает за собой мосты. — Успешно совершенный мною саботаж исполняющего обязанности секретаря Уотта — это факт.

Макки указал на массу щупалец, хорошо заметную теперь, когда Уотт поднял голову, злобно глядя на него.

— Исполняющего обязанности секретаря? — переспросил судья.

— Судя по всему, — сказал Макки. — Согласно Кодексу Бюро, если секретарь подвергается саботажу, он…

— Ваша честь! — вскричал Оулсон. — Мы рискуем спровоцировать утечку секретной информации! Насколько я понимаю, заседание транслируется!

— Будучи промежуточным директором Бюро Саботажа, я сам решаю, что является утечкой информации, а что нет! — рявкнул Макки.

Уотт снова уронил голову на руки и застонал.

У Оулсона перехватило дыхание.

Дули в ошеломлении уставился на Макки.