Вещая моя печаль. Избранная проза
Шрифт:
– Так! – с силой хлопает себя по коленке крепыш Коля Ванин – Николай Иванович по паспорту, прокалённый ветром и стужей, где Коля Ванин, там смех и шутки. – Правильно! Правильно, Щукин, мыслишь! То дожили, в петли полезли. Всё Надя Спицына на памяти, будто кто подтолкнул меня: привороти к купальне, ягоды черемуховые страсть вкусные. Снимаю её с черёмухи, захолодела чуток, защемило сердце и не отпускает. «Надя ты, Надя… Я же тебе маленькой сопли утирал». Нельзя, мужики, без дела, нельзя. Васильевич, по твоим соображениям трутень – полезная тварь для природы или нет?
– Всё, опять тормоза отказали, – каким-то жалобным голосом говорит Щукин. – Доклад окончен.
Смеются мужики, повинуясь безотчётному воспоминанию только что пережитого момента, восклицают:
– Помнишь, на второй
– По деревне, бывало…
– Васильевич, раскинь мозгой, – не унимается Коля Ванин, – на который хрен мы тя два раза в сельсовет протянули, а? Гля, молчит… У тя, Васильевич, от природы все данные в начальстве прозябать. Рожа вроде непропечённого пирога, по-литературному – загадочная, вроде как нынешние уровни и структуры гнут не в ту сторону, ты молча противишься, цитатку из Ленина отыщешь – и, хоп! Или походка: журавель на болоте. Рост – под матицу, вот голос малость фальшивит… Я к тому, что два раза тя в сельсовет избрали, наказ давали: дорогу! Дорогу, казённая твоя душа! А ты что делал в этом дупле? Штаны протирал, с Анфияновной, секретаршей своей, чаи наперегонки швыркал. Помнишь, я пришёл талончик на водку клянчить, ты к стене отвернулся… ирод! А кто с меня задачки по арифметике списывал?
– Как тебе не надоесть, – устало говорит Васильевич. – Сто один раз заворотился за последний только год, и скребёшь, и скребёшь… тьфу, пустомеля. Выбирали, сидел, протирал, – Васильевич покашливает в рукав старомодного «командирского» пиджака. – Да какая раньше власть у сельсовета была? Это теперь – да! А раньше не власть, прихехе какое-то, мизер. Кладбище за сельсоветом – раз, венчание – на гармошке потыринькаю – два, сводки по сдаче колхозниками молока соберу – три, на сессии чего-нибудь для галочки поперетираем – четыре…
– А флаг красный? – встревает Коля Ванин. – Перед выборами на угол – пять. Эх, Васильевич, ты же советская власть был, воротило и петило, да построй ты дорогу на Микешиху и Огоедово, мы бы тебе при жизни мавзолей из сосен срубили. Вот что я внукам своим скажу, а?
– Ты им не говори, ты им деньги давай. Старший уж попивает знатно, ему копеечка не лишняя, – дребезжащим смешком рассыпается Васильевич.
Хохочут мужики, потешаются над Колей Ваниным. У него законных внуков нет и детей нет, смастакал на стороне девку, когда надо было помочь – «не моя! Вот те крест, мужики», а теперь, когда дочь шестого родила, козырять начал: «У меня внуков на целое стрелковое отделение!»
В окно глядит синева зимнего рассвета. Васильевич сидит на корточках перед устьем, курит. До этого занятия по привычке пощёлкал выключателем – эх, придётся самовар ставить.
– Столб какой должно быть… У Замориной ляги годов пять как сменить столбы надо, – как шепчась с собой, говорит Васильевич. С минуту сосредоточенно близоруко вглядывается в чёрный экран телевизора – тупое удивление обманутого человека, как бы заслоняясь рукой от солнца, подносит ладонь ко лбу. – Живут же люди…
Гасит сигареты о кирпич, шаркая валенками, идёт к окну, отпечатывает на стекле сплющенный нос и разляпанные губы.
Жена его Нюра, толстая, с одутловатым лицом – сердце пошаливает, сидит на кровати в одной сорочке, расчёсывает волосы. Ватное одеяло откинуто на спинку, кошка ластится к босым ступням.
– Мороз. Затянуло, – бубнит Васильевич. – Чёрта лысого увидишь.
Нюра свешивается с кровати, берёт кошку на колени, говорит:
– Хорошие-то люди с утра Бога вспоминают.
Васильевич перевёл взгляд с окна на жену. Глядел так равнодушно, будто бы разглядывал что-то сквозь неё.
– Ну чего потерялся-то? Затопляй печь. Седни долго уснуть не могла. Как себя помню, забирают власть не те, которым бы надо её забирать. Вот Михайло Щукин – голова-ан! Придёт, бывало, к нам на скотный двор: «Надо, бабы, надо. Если не мы, то кто?» Уговорит, пошли тот же силос корзинами носить. Вот бы Щукина районом править вовремя поставили, разве довёл бы колхоз до такого сраму? Нет! Конечно, один в поле не воин, помощники нужны. А чего он один, упирался-упирался, да разве устоишь против нашего равнодушия?.. Собирайся, иди с мужиками облавой. Откроют ферму лосиную, который
Пока был колхоз в силе, действительно сельсовет за силу не признавали. Теперь, когда сельсовет стал «администрацией», когда в администрации появилась своя мафия – двадцать свояков жмутся к бюджетному пирогу, когда бывший колхозник сосну не свали, когда земля по самые огородцы объявлена «государственным фондом», теперь… нет колхоза, есть бумажный кооператив «Второй удар». На последнем общем собрании Коля Ванин придумал такое воинственное название. «Нашим дедам о тридцатом скулы повыворачивали в одну сторону, теперь поправят обратно. Одно не пойму: кем это внешний управляющий управлять будет? Тракторы отобрали, машины отобрали, склады разворовали, животин на колбасу свозили, говорят, три миллиона за свет должны. Надо мою старуху управляющей назначить, пробежится, пересчитает, кто жив, кто копыта откинул за ночь». Махнули рукой: хрен с ним, «второй» так «второй», авось устоим.
Без ввоза и вывоза, в неизвестности, существует третий год кооператив «Второй удар». Счастье, у кого хватило деньжат да мозгов тракторишком при колхозе обзавестись. Одна надежда на клюкву. Летом Микешиха утопает в грязи, зимой в снегу. Для ума и для сердца одна забава: телевизор. Напоёт и напляшет. Слушают новости микешинцы, страх пробирает: идёт война по всей России. В одном месте самолёт упал – чечены сбили, в другом месте дом взорвали – след с Кавказа, в третьем денежного туза грохнули – это свои. Не слышно на деревне ребячьего гаму, лишь гремят цепями злые лохматые кобели. Жмутся-жмутся мужики по своим углам, соберутся, разговоры ведут проникновенные, прозорливые, депутат Госдумы позавидует. И себя клянут, и Ельцина, и американцев с жидами вкупе.
Чем народ занимается – уму непостижимо. Летом все заняты на своих огородах, гадают, много ли будет грибов-ягод, а зимой? Спят, встают, когда рассветает, обедают и опять спят. Или телевизор смотрят до потемнения в глазах. И храпят ночи или бессонницей маются. Можно бы корзины плести, а сплетёшь, кому она нужна, твоя корзина? От тоски ставят бражку, чуток повыходилась, шастают по гостям, пробы снимают. И взрыдает на вечеру деревня:
– Ку-уда ведё-ешшь, трр-ропинка милая-я?!
Мало показалось бражки, начинаются поиски «ДП» – догнести! В Огоедово, – а там такие же жаждущие глотки, тогда в райцентр или на центральную усадьбу. До райцентра сорок километров. Натолкается в кабину трактора парней-перестарков как мух в тепло, ещё и гармонь умудрятся сунуть. И… замерзают пьяные. Берёт мать ледяную руку непутёвого сына, у самой ноги не держат, и даже во рту ледяная корка, всю коробит от горя, обманется, отвернётся – да нет, чужой умер, её сын вернется. И нечеловеческий крик прорежет деревню. Нет, не вернётся сын, нет отступления перед прямым вопросом: «Кто виноват?» – «Эх, обженить бы вовремя», – повздыхают пришедшие проводить в последний путь.
Красивыми, работящими девками славилась Микешиха. Вся волость знала частушку хвастливую:
У Микеши девки – печи,Трудодень их разорви!Коли жиденький подгузок —На своём крыльце сиди!Кончились девки в Микешихе. Осенью последнюю в гороувёз учёный очкарик. У Спицыных квартировался. Лазил по бе регам Серебрянки, землю копал, лосиные какашки изучал. Принесёт из лесу рюкзак – всё у него по кулёчкам разложено, помикроскопом какашку рассматривает. Софья Спицына по ны нешнем нравам обломок старины, совмещает в себе простые, но трогательные черты русской женщины, которые в наше время стали исчезать. Натура цельная, бесхитростная, порой наивная, добродушно весёлая, поразительной физической и нравственной выносливости. Последний год несчастье за несчастьем настойчиво сыпались на неё. Весной умер младшенький Саша – по бездорожью не могли свезти в больницу, потом баня сгорела, корова сдохла, ещё дочь Надя в петлю сунулась. Если бы не Коля Ванин…